В Тёмное Царство - Раймонд Элиас Фейст

Валко видел, наполнили его одновременно восторгом и тревогой. Она была его матерью, а любовь между матерью и сыном — уникальное явление среди дасати. Она умерла бы сто раз, чтобы спасти его.

Она обняла его, легкое, мгновенное объятие, и сказала:

— Нам нужно поговорить наедине.

Валко указал на покои, которые приготовил для нее рядом с теми, что занимал его отец.

— Завтра я перееду в главные апартаменты, — сказал он, провожая ее.

Мать снова окинула его оценивающим взглядом, но промолчала, пока они не остались наедине за закрытой дверью. Когда Валко собрался заговорить, она подняла руку, требуя тишины. Годы беспрекословного подчинения сработали, и он замер. Эти жесты не раз спасали его во времена Сокрытия. Она закрыла глаза, пробормотала непонятные слова, затем вновь открыла их.

— За нами не следят.

— Значит, это правда. Ты — Ведьма Крови.

Она кивнула.

— Я рада видеть тебя живым, сын мой. Это доказывает мои чувства к тебе. Более того — значит, ты стал тем, о ком я молилась.

— Молилась? — переспросил он. — Кому? Уж точно не Темнейшему, судя по услышанному.

Мать указала на кресло у туалетного столика. Осмотрев комнату, она одобрительно кивнула. Стены, как и во всем замке, были из черного камня, но Валко приказал двум Ничтожным женщинам обустроить все в стиле, достойном дам из дома Караны. Они постарались: самые красивые гобелены замка украшали стены, на полу лежал роскошный ковер из ахасановой шерсти, а кровать была завалена ценными мехами. Ароматические свечи наполняли воздух благовониями, а по углам стояли вазы с цветами.

— Мне нравится, как ты встретил меня, сын мой, — сказала она, усаживаясь на кровать.

Он кивнул.

— Ты моя мать, — сказал он, словно это объясняло всё.

— А ты мой сын. — Она внимательно изучила его лицо. — И сын необыкновенного мужчины.

Валко внезапно ощутил странное сдавливание в груди.

— Я знаю. Но почему я чувствую эту… странную… боль внутри, когда думаю об Аруке? Я даже не знаю, как это назвать…

— Это называется сожаление, — ответила она. — Одно из многих чувств, давно утраченных дасати. — Мать взглянула в окно на закатное солнце, сверкавшее над морем. — Ты спросил, кому я молилась. У нас нет имени для этой силы, кроме как Белый. Мы даже не знаем, бог это или богиня.

— Я думал, Темнейший уничтожил их всех, придя к власти.

— Так хотят, чтобы ты верил Жрецы Смерти. На самом деле Белый — противоположность всему, что воплощает Темнейший.

— Так много вопросов… — начал юный воин.

— И у нас есть время. Но сначала ты должен узнать то, что спасёт тебе жизнь. Белый используется в сказках для детей, чтобы пугать и обманывать, заставляя всех дасати считать его бессмысленным мифом, который перерастают. Это делает большинство дасати неверующими, и такой обман куда эффективнее простого отрицания.

— Давным-давно Сестринство Ведьм Крови занимало равное положение со Жрецами Смерти в обществе дасати. Жрецы служили всем богам, а не только Темнейшему, а наше Сестринство заботилось о природе и силах жизни. Кровь — это не просто красная лужа на песке арены или поле боя. Это сама суть жизни, текущая в жилах. Она воплощает всё, что противостоит культу Темнейшего. И когда он вознёсся над другими богами, мы стали изгоями. Сотни лет Сестринство существовало в тайне, мой сын. Мы делали всё возможное, чтобы сдержать могущество Темнейшего.

— По-моему, вам это не удалось, — откинулся он в кресле. — Я молод, мать, но помню, чему ты учила меня во время Сокрытия. Теперь я понимаю: ты давала мне кусочки мозаики. Собранные одним способом, они складывались в одну картину, а другим…

Она кивнула:

— Мудрое прозрение для юноши. Ты — Тот Самый, Валко из Камарина. Поколения Сестринства ждали такого, как ты, ибо есть пророчество, полный текст которого знаем только мы. Твой отец, Хиреа, Деноб — все, кто служит Белому, знают лишь часть. Ты же станешь первым за пределами Сестринства, кто узнает всё.

Она замолчала, словно обдумывая, с чего начать, затем посмотрела на сына и на мгновение улыбнулась.

— В далёкие времена существовал баланс, и всё было так, как должно быть. Но для поддержания этого равновесия требовалась борьба, ведь, как и в любой борьбе, чаши весов время от времени склонялись то в одну, то в другую сторону.

— Когда силы Темнейшего возвысились, им противостояли те, кто поклонялся богам и богиням, чьи имена теперь утеряны для нас. Даже знание этих имён запрещено.

— Во время Великого Очищения каждый дасати получил выбор: поклониться Темнейшему или умереть. Многие выбрали смерть, ибо знали, что жизнь под властью Тёмного Бога будет существованием без надежды и смысла.

Валко прервал её:

— Но Тёмный Бог всегда был верховным… — Он поник головой. — Я говорил опрометчиво.

— Тебя так учили. И были вещи, которые я не могла открыть тебе во время Сокрытия, поскольку слишком велик был риск, что ты случайно проговоришься другому ребёнку. Эти убеждения настолько въелись в сознание, что некоторые матери пожертвовали бы собственными детьми, лишь бы донести до Жреца Смерти то, что считается богохульством.

Валко встал и подошёл к окну, качая головой.

— Нам предстоит многое обсудить и многому тебе научиться, — продолжила мать. — Через неделю ты должен созвать весь Садхарин, чтобы отпраздновать твоё восхождение как Владыки Камарина. А до этого времени ты должен полностью осознать, что предстоит сделать в ближайшие годы. Ибо перед тобой открывается возможность, которой не было ни у одного дасати со времён зарождения нашей расы.

Валко отвел взгляд от окна, его лицо выражало смятение.

— Это пророчество, о котором ты говорила…

— Да, сын мой. Я расскажу тебе о нём в подробностях, как и о многом другом, что ты должен узнать. Ибо если пророчество истинно, а мы верим, что так и есть, скоро в Двенадцати Мирах наступит перемена, и мы должны быть готовы. Мы знаем, что восстанет тот, кто бросит вызов Темнейшему, и он будет назван Богоубийцей.

Лицо Валко побледнело.

— Я…

— Нет, ты не Богоубийца, сын мой. Но ты должен подготовить путь для него.

— Как я должен это сделать?

— Никто не знает.

Она поднялась и встала рядом с Валко, пока солнце садилось за темные тучи, нависшие над горизонтом.

— Сегодня был прекрасный день, но, думаю, завтра пойдет дождь.

— Я тоже так думаю.

Он посмотрел на нее.

— Что мне делать, пока я не узнаю своё предназначение?

— Играй роль, которую дала тебе судьба — Владыки Камарина. Я уже разослала вести, и мои сестры постепенно будут прибывать сюда: некоторые, молодые и прекрасные, другие — с юными и прекрасными дочерьми. Все они