Белая слива Хуаньхуань - Лю Ляньцзы

нашли и забрали. Думаю, они добавили в мой рецепт еще несколько ингредиентов, но так как у них недостаточно знаний в этой области, лекарство получилось слишком сильным. Для наложницы Шэнь я разработал более щадящее лекарство с согревающими составляющими.

– Вы все правильно сделали, – я с одобрением кивнула. – Сейчас их считают героями. Если вы расскажете правду, никто вам не поверит. И даже могут обвинить в том, что вы желаете присвоить себе чужие заслуги. Но не беспокойтесь. Я обязательно с ними разберусь. Раз уж основную часть рецепта придумали вы, то это будет несложно сделать. К тому же, как говорят, когда птицу подстрелили, луки можно убирать [108]. Я уверена, скоро для вас наступят хорошие времена.

Когда через несколько дней я пришла во дворец императрицы, чтобы, как обычно, выразить ей свое почтение, во дворе меня ожидал сюрприз: из-за теплой погоды разом распустились несколько сортов пионов, и теперь древовидные пионы соревновались с травянистыми в том, кто из них красивее и пышнее цветет [109]. Весь двор был наполнен яркими красками весны. Особенно выделялись древовидные сорта, которые были так густо усыпаны пышными бутонами, что стали напоминать расшитую цветами парчу. Здесь были самые знаменитые сорта: желтый «Яохуан», фиолетовый «Вэйцзы» и двухцветный бело-малиновый сорт «Две сестры Цяо».

Все наложницы вместе с императрицей собрались в тени галереи, чтобы полюбоваться пионами и насладиться радостями весенней поры: пением птиц и благоуханием цветов. Наложницы императора вели оживленную беседу, и их нежные голоса напоминали журчание весенних ручейков.

В центре всеобщего внимания, конечно же, оказались фэй Хуа, которую вернули на место помощницы императрицы, фэй Цзин, которую так неожиданно повысили, и лянъюань Ду, которая носила под сердцем ребенка императора. Никто не мог их затмить. И среди этих троих выше всех нос задирала наложница Ду, хотя все вокруг понимали, что ей нечем гордиться, кроме своего живота. Но, как говорится, сын возвеличивает мать, поэтому после рождения ребенка ее ждало светлое будущее.

Только наложнице Ду императрица предложила присесть, велев принести для нее стул подстилку из гусиного пера.

– Ты уже на четвертом месяце, тебе надо быть особенно осторожной, – заботливо сказала императрица.

Лянъюань поблагодарила ее за заботу и устроилась поудобнее, чтобы вместе с остальными полюбоваться цветами. Я стояла неподалеку от нее и поэтому почувствовала слабый сладковатый аромат, который был мне незнаком.

– От тебя очень приятно пахнет, – обратилась я к наложнице Ду. – Мне кажется, этим ароматом раньше никто не пользовался.

Лянъюань усмехнулась и заявила с нескрываемым самодовольством и гордостью:

– Цзеюй, твоему острому нюху можно только позавидовать. Это пахнет пудрой, которую император подарил мне в прошлом месяце. Придворный лекарь сказал, что так как я беременна, мне нельзя пользоваться пудрой, пахнущей мускусом, поэтому Его Величество велел мастерам создать для меня новую. Мне сказали, что она сделана из сока жасмина и магнолии, смешанных с рисовой мукой. А еще у этой пудры очень необычное название. Она называется «Рабыня пленительных цветов». Эта пудра безопасна для ребенка и не сушит кожу. Я в нее влюбилась!

Она соловьем разливалась, расхваливая подарок императора. Я поняла, что ей очень хотелось похвастаться, но я не была знатоком пудр, поэтому улыбнулась и сказала:

– Получается, твоя пудра – очень редкая вещица. Это знак особой заботы императора о сестренке Ду.

– Сестрица, если тебе нравится, я тебе немного подарю. – Наложница Ду была довольна произведенным эффектом.

– Что ты! – Я рассмеялась. – У меня не хватит наглости, чтобы взять у тебя личный подарок от императора.

Наложница Ду бросила служанке кумкват, чтобы та очистила кожуру, а мне небрежно сказала:

– Ты, конечно, права. Не дело это – раздаривать добрые чувства императора. Сестрица, ты такая вежливая и скромная, что мне даже не хочется тебя уговаривать.

Хотя мне стало очень неприятно, я равнодушно ответила, что все понимаю. А вот гуйпинь Синь, которая стояла рядом со мной, не сдержалась и, презрительно усмехнувшись, сказала:

– Если это добрые чувства императора, то тебе стоит хранить ее как следует. Лучше всего поставить на столик с курительницей как подношение. Если ты будешь наносить эту пудру на лицо, боюсь, что под действием ветра и солнца добрые намерения государя иссохнут и улетучатся. – Договорив, Синь, не обращая внимания на остолбеневшую Ду, схватила меня под руку и отвела в сторону. Я слышала, как она бормочет себе под нос: – Я ни от кого не потерплю такого наглого поведения, и не важно, беременна она или нет.

– Сестрица Синь, успокойся, пожалуйста, – прошептала я. – К ней сейчас особое отношение. Какая тебе надобность с ней ссориться?

Императрице стало интересно, что же бормотала рассердившаяся наложница:

– Гуйпинь Синь, что ты только что сказала?

Фэй Цюэ, которая стояла рядом с нами и слышала, о чем мы с гуйпинь переговаривались, решила отвлечь внимание государыни:

– Ваше Величество, сегодня такая замечательная погода! Почему бы вам не выпустить Сунцзы погулять на солнышке?

– Фэй Цюэ, как же ты любишь мою кошечку! – Императрица довольно улыбнулась. – Ты готова целыми днями носить ее на руках, а вот цзеюй Чжэнь даже погладить ее боится.

Императрица повернулась к служанке по имени Хуэйчунь и велела вынести Сунцзы.

– Простите, что насмешила вас своей трусостью, матушка-императрица, – сказала я с робкой улыбкой. – Но неужели Сунцзы и правда послушно сидит на руках у фэй Цюэ?

– Правда. Мне кажется, что она умеет различать людей.

– Матушка, вы шутите? – наложница Цюэ рассмеялась. – Просто вы хорошо ее воспитали, благодаря чему теперь она не боится людей и не кусается.

Вскоре служанка вынесла Сунцзы. На солнце гладкая кошачья шерсть сияла так, словно бы ее смазали маслом.

– Матушка, по вашей кошке сразу видно, что вы очень хорошо за ней ухаживаете и сытно кормите, – заговорила фэй Цзин. – Только посмотрите на ее шерсть – блестит как атлас!

Хуэйчунь передала кошку в руки фэй Цюэ, и та начала ее тихонько поглаживать. Фэй Цзин задумчиво следила за движениями ее рук, а потом вдруг сказала:

– Я помню, что давным-давно сестрица Цюэ тоже воспитывала кошку. Ее звали Хэйшуй [110]. Она хорошо о ней заботилась, но в какой-то момент кошка пропала. Даже не знаю, что с ней случилось. Я просто хотела сказать, что сестрица Цюэ прекрасно умеет обращаться с этими мохнатыми малышами. – Наложница Цзин внимательно посмотрела на Сунцзы и спросила: – Почему она сегодня такая неспокойная? Кажется, она нервничает.

Кошка недовольно выгнула спину, но фэй Цюэ без какой-либо опаски продолжала ее гладить.

– Как же ей быть спокойной? Все-таки весна на дворе, – сказала она и тут же засмущалась, поэтому быстро заговорила о другом: – А что касается