Память мёртвых на Весах Истины - Анна Александровна Сешт

– Стой, свои!

Что ж, пожалуй, это было мудро. Нахт наверняка уже ждал их там с оружием наготове, намереваясь защищать и себя, и собаку.

Но никто не ответил. И тогда Шепсет позвала:

– Хека!

Это имя ведь придумали они с Нахтом, а при других жрица никак собаку не называла. Меджай бы узнал, что это она!

И когда Шепсет с рыжеволосым вышли, наконец, на открытое место, воин действительно ждал их там, но копьё опустил. С радостным возгласом жрица устремилась ему навстречу, крепко обнимая, и Нахт, выронив оружие, прижал девушку к себе.

– Боги, я думала, что уже не увижу тебя, – шептала Шепсет, уткнувшись меджаю в плечо. – Что никогда-никогда не увижу.

А потом с силой ударила его кулаком в грудь, не заботясь о том, что ещё не успела осмотреть, насколько сильно он был ранен.

– Никогда так не делай, слышишь? Никогда не бросай меня так! Ты должен был пойти следом! Должен был бросить всё и бежать, а не искать геройскую смерть!

Нахт молчал, позволяя жрице выговориться, не останавливал, только смотрел на неё неотрывно, пристально, словно впитывал каждую её чёрточку, каждый жест. А когда Шепсет опустила руки, сгрёб её в объятия, как тогда, в гробнице, и время словно замедлило ход. Жрица чувствовала, как он касается губами её лба, целует её волосы, сжимает крепко, но бесконечно бережно. Она и сама не заметила, как слёзы заструились по лицу, и только сейчас, в эти самые мгновения, понимала, насколько же боялась потерять его…

Осторожно Нахт приподнял её лицо за подбородок, отёр слёзы большим пальцем.

– Я здесь. Не бойся, – тихо сказал он и чуть улыбнулся. – Не грусти.

Шепсет улыбнулась сквозь слёзы, тоже вспоминая их давний спор, и ответила, как тогда:

– Вот мне прямо сразу стало легче.

Нахт нежно коснулся её губ своими, и жрица не удержалась, отчаянно ответила ему, не в силах выразить, как важно ей было, что с ним всё хорошо. В тот миг она не думала ни об их миссии, ни о молодом Владыке, звавшем её в столицу. Нахт был здесь, живой, почти невредимый, а с ним и Хека. Только это сейчас имело значение.

За спиной деликатно покашляли. Меджай вскинул голову, по-прежнему прижимая девушку к себе.

– Спасибо, что вывел её оттуда.

– Ну, я в общем-то за тем и пришёл. Плохо только, что мы разминулись. Кстати, а где эта ваша не-собака?

Нахт, взяв Шепсет за руку, направился в заросли. В темноте вспыхнули два зелёных огонька, и недостающий отсечённый кусок внутри неё встал на место.

Глава XXVII

1-й год правления Владыки

Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Нахт

Хотя меджай и пытался перевязать Хека обрывками собственной накидки, он уже видел, что собака не кровоточила в привычном смысле. Точнее, кровь остановилась очень быстро, но Хека так и не вставала на лапы сама, а её дыхание стало хриплым, отрывистым. Когда Нахт не смотрел прямо на неё, то краем глаза видел, словно от собаки хлопьями отходят рваные тени, а привычная форма становится более зыбкой. Воин уже видел такое – когда они сражались в гробнице.

Рыжеволосый посланник жрецов Сета отвёз их в какое-то селение, и уже к рассвету они оказались в небольшом доме из двух комнат – том самом, где Шепсет пришла в себя.

Но когда Нахт спросил, где они и чей это дом, новый знакомый отвечал уклончиво. Говорил, мол, культ Сета хоть и тайный, но свои всегда помогают своим. Неведомые «свои» поделились с ними и едой, и снадобьями, и даже кое-какой одеждой взамен безнадёжно испорченной после всех этих приключений.

Шепсет занялась ранами воина, сетуя, что он совсем не умеет перевязывать. Меджай не спорил, только улыбался её заботе, уже ставшим такими родными касаниям лёгких рук. И он был бы почти счастлив, только одно подтачивало его сердце… но говорить об этом было пока не время.

Жрица занялась и собакой, но исцелить это чудесное создание привычными способами вряд ли было возможно. Правда, в присутствии Шепсет Хека как-то ожила и даже поднималась на лапы, но к еде не притрагивалась и почти не ходила. На следующий день, когда они немного отдохнули – а рыжеволосый запрещал им покидать дом при свете дня, – Шепсет попросила отвести её до ближайшего некрополя.

– Там граница с Дуатом совсем тонкая, – объяснила девушка. – Хека нужно… немного подышать домом.

– А ведь и правда, отличное решение! – согласился рыжеволосый. – Вот говорил же я, надо было оставаться у нас в Нубте.

С наступлением ночи он действительно отвёл Шепсет и Хека куда-то. Нахт хотел пойти с ними, но жрица сама попросила его остаться и набираться сил.

Вот только стоило остаться одному в темноте, наедине с собой, когда не на что уже было отвлечься, в голову полезли непрошеные мысли.

«Спроси у своей жрицы Инпут. Она ведь слышит голоса мёртвых… и ей ты поверишь».

Во мраке и в тишине память, которую он так тщательно пытался закрыть от себя, распахивалась перед внутренним взором. Воспоминания о тварях Дуата, об отряде мертвецов, с которыми он сражался плечом к плечу… и внутренне всё казалось таким правильным и знакомым, словно они делали это уже тысячу раз.

Обожжённые до неузнаваемости лица… Сухая обгоревшая ладонь, помогавшая подняться, когда он почти пал…

Меджай должен был спросить Шепсет – и не мог. Потому что она только что потеряла очень много.

И потому что сам он боялся услышать ответ.

Шепсет и рыжеволосый вернулись ближе к рассвету. Хека устроилась на циновках жрицы и мирно засопела. Может, и правду говорили, что дома даже родной очаг в помощь. Ну а уж дом был у кого где – у кого-то вот и на непостижимых жутких просторах Той Стороны.

Рыжеволосый отчаянно зевал, но всё-таки достал свиток с картой и разложил перед Нахтом и Шепсет.

– Задерживаться тут мы уже не можем. Нас в любом случае будут искать, а подводить своих друзей я бы не хотел, даже ради столь высоких целей. Итак, мы примерно здесь, – он ткнул в карту.

Нахт даже удивился, как далеко от Хэр-Ди их отнесло течением. Может, и к лучшему – тогда Шепсет точно не видела клубы дыма над её родным храмом…

– Печать чати всё ещё у вас?

– Да, берегу как собственное сердце, – кивнул меджай, коснувшись связки амулетов на шее. На одном из шнуров висела