Бессмертная Всадница - Керри Лоу

Пагрин наклонился ближе к Кьелли.

— Я планировал позволить тебе понаблюдать за разрушением города, который вы построили без меня, но на самом деле… — он замолчал и пожал плечами.

Двигаясь так быстро, что его рука превратилась в размытое пятно, Пагрин ударил Кьелли ножом в сердце.

— Нет! — закричала Эйми.

Неосознанно Эйми открыла свой разум и позволила силе влиться в неё. Она хлынула в её мозг, как вода, прорвавшаяся через плотину, и ощущалась такой же неумолимой. Вместе с силой появился запах, свежий и зелёный, как весенняя листва, но в тысячу раз сильнее. Запах жизни, всё живое и энергия текли повсюду вокруг неё. Сила проникала в каждый уголок её сознания, охватывая каждую эмоцию, каждое воспоминание, каждую мысль, которые когда-либо посещали Эйми. Она перестала быть просто человеком и внезапно почувствовала, что связана со всем живым.

Это было ошеломляюще, и она, задыхаясь, упала на колени.

Ей казалось, что её разум был вырван из головы и разбросан в сотне разных направлений. Она крепко зажмурила глаза, но даже сквозь опущенные веки могла видеть колеблющийся бело-зелёный свет искр и линий всех цветов, светящиеся связи между энергиями во всех живых существах. Казалось, что стены камеры исчезли, и не только камеры, но и тюрьмы, и всех остальных стен в Киерелле. Поток искр и энергии пронизывал их все, ослепляя её даже с закрытыми глазами.

Древняя сила браслета продолжала бушевать в её мозгу, пытаясь контролировать её, изменить её. Она пыталась убрать её с дороги.

— Нет, — процедила Эйми сквозь стиснутые зубы.

Ноги у неё подкашивались, но она заставила себя подняться. Год назад она отдала бы половину своей силы, чтобы стать другим человеком, но не сейчас. Она не позволила бы дурацкому браслету изменить её, какой бы древней и важной ни казалась её сила. Это был её разум, и она контролировала его. Стиснув зубы так сильно, что заболела челюсть, Эйми отстранила свои чувства от внешнего мира, перенеся их в свою собственную голову, где им самое место.

Сила почувствовала, что она делает, и поднялась ей навстречу. Она представила себя полностью одетой Всадницей, с ятаганами в обеих руках и Джесс рядом.

— Никто не смеет издеваться надо мной.

Она не была уверена, произнесла ли она эти слова вслух или только про себя, но это не имело значения. В её воображении она и Джесс вместе бросились вперёд и схватили силу, пытаясь взять её под контроль. Эйми почувствовала, как он вырывается из уголков её сознания, словно опутывая сотнями щупалец. Запах весенних листьев перестал быть всепоглощающим и стал едва уловимо витать вокруг неё. И она снова почувствовала присутствие Джесс в своём сознании, их связь стала прочной, а дверь между ними была полностью открыта. Эйми знала, что её дракон добавил свою силу к её собственной.

— Спасибо, девочка, — прошептала она.

Медленно открыв глаза, она увидела, что нож Пагрина по рукоятку всё ещё торчит из груди Кьелли. Прежде чем Эйми успела что-либо сказать, он выхватил его, и брызги крови описали дугу на каменной стене. Борьба Эйми с силой в её сознании заняла всего несколько секунд. Но за это короткое время всё изменилось.

Она наблюдала, не в силах ничего сделать, как та малость энергии, что оставалась в искре Кьелли, безуспешно пыталась исцелить её. Эйми видела это яснее, чем когда-либо прежде. Она видела, как искра Кьелли пульсирует, и пульсация замедлялась по мере того, как её сердце отказывало. Струйки бело-зелёной энергии просочились из раны в груди Кьелли, рассеиваясь в воздухе, и её энергия вернулась в мир.

Затем её искра погасла, и Кьелли умерла.

Пагрин стоял над ней, кровь капала с его ножа на брюки Кьелли, и он светился. Эйми ясно видела, как искра в его груди светится так же ярко, как у ребёнка, энергия которого почти не использовалась, но она также могла видеть искры в его крови. Они просвечивали сквозь него, как светлячки, попавшие под кожу, и двигались, перемещаясь по его телу вместе с током крови. Это было бы прекрасно, если бы Эйми не знала, какой ужасающий потенциал таит в себе каждая из этих сверкающих точек света. Пагрин мог бы взять каждую из этих искр и превратить их в Воинов Пустоты.

Когда он повернулся к ней, Эйми ясно увидела его связь со своими Воинами Пустоты. Точно так же, как мерцающая голубая линия, соединявшая её и Джесс, от груди Пагрина исходили энергетические линии. Два из них тянулись в противоположных направлениях: одно — к армии за горами, а другое — к воинам, прорвавшимся в гавань. Как и у неё, линии Пагрина были тонкими, как паутина, но если у Эйми они были нежно-голубыми, то у Пагрина были такими чёрными, что, казалось, поглощали свет. Его линии разрушали связь, связывавшую Всадниц и их драконов.

Он отвёл взгляд от своей мёртвой сестры и уставился на Эйми. Она, в свою очередь, рассматривала его связи, её взгляд скользил по ним туда-сюда. Пагрин поймал её взгляд, и гнев омрачил его царственное лицо. Теперь, когда Эйми увидела лицо Воина Пустоты, оживлённое человеческими эмоциями, она увидела сходство между ним и Кьелли — миндалевидные глаза, высокий лоб и заострённый подбородок.

— Что ты сделала? — прошипел он, почувствовав перемену в ней.

— Я приняла силу, — ответила Эйми, вызывающе вздёрнув подбородок и оглядывая комнату в поисках выхода.

— Ты? Человеческая уродина, — он шагнул к ней. — Он предназначался не тебе. — Он указал клинком на её браслет, с кончика которого всё ещё капала кровь Кьелли. — Этот браслет высосет всю жизнь из твоей искры и из той искры, что ты носишь с собой. Чью искру ты забрала? Должно быть, она была кем-то важным, если ты не использовала её энергию, чтобы исправить своё отвратительное лицо.

— Исправить моё лицо? — Эйми не поняла.

Пагрин сделал ещё один шаг к ней. Теперь он был на расстоянии удара. Один небольшой выпад, и он мог бы вонзить свой клинок во внутренности Эйми.

Он махнул окровавленной рукой в сторону её головы.

— Энергия запасной искры может быть использована для твоего исцеления, не затрагивая твою собственную, — он склонил голову набок, двигаясь почти как дракон. — И всё же ты не привела в порядок свою кожу, не использовала энергию этой девушки, чтобы придать цвет своему лицу и волосам.

Потребовалась секунда, чтобы до неё дошёл полный смысл слов Пагрина, но, когда это произошло, её охватила безумная надежда. У неё могло бы быть нормальное лицо. Всё, что ей