Хозяин теней. 3 - Екатерина Насута

замечательною дорогой. С одной стороны она скатывалась в поле, такое вот вогнутое, что зеркало. С другой поднималась горбом, выпуская реденькую лесную поросль.

В лес Еремей и повёл.

Останавливаться приходилось довольно часто. Даже не в Татьяне дело. Она как раз-то шла, упрямо наклонив голову, прижав подбородок к шее, почти спрятавшись в огромной куртке и не произнося ни слова. А вот Тимоха уставал быстро. И если там, на болотах, он как-то ещё держался, то постепенно вернулись и хромота, и боль, от которой Тимоха громко и жалобно хныкал.

— Телегу надо, — вздохнул Еремей. Он и сам-то шёл, если не на одном упрямстве, то почти. — И лучше бы с мужиком, чтоб при бумагах…

Значит, украсть не выйдет.

Деньги есть, но показываться здесь не хотелось. Да и не понять, что там, в Козюках этих, творится.

— Я могу сходить… — Мишка выглядел бодро.

Ну, относительно остальных.

— Не. У тебя и говор не тот, и рожа приметная. Идём, Савка. Зверьё своё пустишь, а вы пока пристройтесь где, чтоб… в стороночке.

Спускались неспешно. Еремей долго щурился, всматривался в сумерки, явно тоже не слишком радый этаким переменам в планах. Призрак и Тьма растворились в лиловой взвеси, в которой всё-то вокруг размывалось, делаясь будто бы ненастоящим. И снегу прибавило.

От жилья тянуло дымом. А ещё опасностью. И Призрак первым уловил её. Остановился, принюхиваясь. Люди? Да, люди. Огонь. Открытый. Костры? Зачем в деревне костры жечь?

Запахи.

Порох?

Скот.

Железо. И такой вот, характерный бензиновый смрад.

— Военные, — я сделал вывод до того, как первый человек в форме попался на глаза. — Какие — не знаю. Но много. Машины. И люди. Может, машину угнать?

— Ага. А потом играть в догонялки? — хмыкнул Еремей. — Не свезло.

Пришлось возвращаться.

Чтоб… тут даже дома нет.

— Хутор, — Еремей тряхнул головой, сбрасывая снег, что налип на волосы. — Тут есть. В стороне… был во всяком случае. Только там хозяева — не те, с кем за один стол садиться стоит. И чужаков не жалуют.

— Знакомые?

Я перебирал в голове варианты.

А их не было.

Идти в деревню? Самоубийство.

Оставаться в лесу? Даже если соорудим костерок, то… один бы я выдюжил. И с Еремеем, Метелькой. Мишка тоже потянет. А вот Татьянка? И Тимоха?

Замерзнут же.

Нет.

— Вроде того… — Еремей нырнул в черноту леса. — Подойдём. Я гляну, что там и как. Уж лучше эти, чем военные. Там, в общем… не знаю, как сейчас, а прежним часом Кулыба сидел, который в руках своих многие ниточки держал. И кланялся уже Сому, а тому на Нерчинской каторге корону поднесли. Правда, он вроде как уже отошёл в мир иной. Товары там держали, и те, что на ту сторону границы, и от нас. Дела решали. Прятали порой, если нужда случалась. Нехорошее место.

Это он мягко выражается, стало быть.

— Встретят нас там не пирогами. Если и пустят, то… могут в избу, а могут, — он провёл пальцем по горлу. — Второе верней. Так что лезть или нет, тут надо советоваться.

Посоветовались.

И Мишка задумался, поглядывая на Татьяну. Та же, словно сообразив, вскинулась, стряхивая сонное оцепенение:

— Я могу идти!

Можешь.

Вот только как долго? И что делать, когда силы совсем иссякнут? Бросать? Добивать? Или глядеть, как помирает. Нет, тут выбор без выбора.

— Возможно, если так, — произнёс Михаил, — то это неплохой вариант.

— Почему?

— Хотя бы потому, что в полицию они точно не пойдут. А так… разыграем налёт. Ограбление. Я, к слову, неплохо по-польски разговариваю. Заскочим. Всех положим. Свяжем и в подпол куда или ещё где запрём.

— Думаешь, под залётных и наглых? — Еремей задумался. — Может и получится. Так-то пшеки ещё те отморозки. И с нашими они не ладят.

— Лучше под революцию, — я решил слегка скорректировать план. — Я вот на польском ни в зуб. Метелька?

— Не, только слышал, как балбочут…

— Вот. Если кто рот откроет, то маскировка пойдёт по…

Я глянул на Татьяну.

— Одному месту. А вот экспроприацию объявить можно. Пускай потом ищут революционеров.

Если кого и найдут, то это будут не наши проблемы. Тем более было у меня предчувствие, что, может, сложится так, что и искать некому будет.

Чтоб…

Новых покойничков добавить планируешь, а, Громов?

Нет. Не планирую. Но и страдать, если вдруг чего, точно не стану. Только оружия у нас немного. Зато Тени есть. И обе голодные. Вон, отощали, исхудали. Короче, им наша идея очень даже понравилась.

— Может и выгорит, — Еремей потёр щетинистый подбородок. — Заодно одёжку сменим. Там много чего держат…

— Документы? — предположил Михаил.

— Должны быть. Хутор и поставлен, чтоб и туда, и оттуда… в смысле, к границе там хаживают. Носят-водят. Но людей будет много. Там и раньше охрану хорошую держали, от общества. А когда вон в мире неспокойствие случается, то и бережёный поберечься предпочтёт.

До хутора мы добрались уже заполночь.

Даже мыслишка появилась, не отложить ли сие благое дело на какой другой день. Но, глянув на Таньку и трясущегося Тимоху, который от усталости и хныкать не мог, но лишь мычал, я передумал.

Тепло.

Нам нужно тепло.

И машина. Или телега. Или вообще без разницы, хоть какой-нибудь транспорт. Ну и остаток ночи в тепле бы провести. Нет, так-то Мишка с Еремеем привал обустроили. Еремей и вправду окрестные места знал неплохо, а потому вывел к огромной ели, что ввинчивалась в чёрное небо, почти полностью в этой черноте растворяясь. Лапы она раскинула широко, шатром, и там, внутри, чудесным образом было куда как теплее, чем снаружи. Снегопад прекратился, а вот морозец, пусть и слабенький — всё-таки осень на дворе — но покусывал. Туда, под подол ёлки, и натягали других лап, кинули вещи, и Еремей, глянув на Метельку, сказал:

— С ними останься.

— Чего я? Я тоже пойду! Я могу стрелять!

— Останься. На всякий случай. Близко не полезем. Поглядим сперва. Тут недалече.

И вправду оказалось недалече.

Хутор? Да оно скорее на замок похоже, такой от, средневековый, отгородившийся от остального мира частоколом. И главное, хороший частокол, высокий, из плотных ровных брёвен. Над ним и вышка поднималась. И судя по огоньку, что подмигивал красным глазом, часовой не спал.

Курит, падла.

Расслабился? Или тут оно в порядке вещей? Всё-таки не военные. Главное, что он там есть.

А ведь кустарник вокруг вырубили, и лес расчистили, оставив хорошо простреливаемую полосу. И теперь мы с Еремеем прижимаемся к земле. Темень — это хорошо, но расслабляться не след. Мишка тут же, а где — не пойму. Вот