Буран, Тайга и Асмодей. Выход - Денис Чистяков

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем Элидрис твердо произнесла:

– Надо ехать, иначе нам еще многих придется похоронить.

Несмотря на завладевший мной страх за друга, я напомнил себе о Санрайз, о том, что она также может погибнуть, если мы не поторопимся и сделав над собой усилие кивнул:

– Возьмем Серегу с собой и…, будем надеяться, что сейв сработает.

Последние слова я добавил тихо, хотя Элидрис было известно о нашем бессмертии. Она тут же пообещала позаботиться о Сереге и направилась за лошадьми и телегой для него, а мы остались рядом с другом, будто вопреки надежде должны были проститься с ним.

Я положил руку на грудь Пикселя, пытаясь отогнать прочь мысли о том, что мы прощаемся навсегда. Мой взгляд зацепился за блеск цепочки на его шее, и я невольно взглянул на Веронику. Теперь она могла вернуть свой медальон и я не был уверен, что помешал бы ей, ведь вполне возможно, что Пикселю он больше ни к чему, в то время, как Веронике мог еще пригодиться. Но она словно не замечала ничего вокруг, только смотрела на мирное и спокойное лицо Сереги.

– Думаю, медальон стоит оставить при нем, – обратился я к Андрею с Дарлисом, не отрывая глаз от Вероники, – Возможно без него сейв не сработает.

Спорить никто не стал, в том числе и Вероника, хотя мы все ждали от нее возражений. Но она лишь произнесла надломленным голосом:

– Почему он это сделал?

Она не спрашивала кого-то конкретно, будто обращалась к всё ведающим богам, но ответил ей Андрей:

– Потому что он хороший друг.

Вероника иронично хмыкнула и покачала головой:

– Мне он другом не был…

– Только потому, что ты этого не хотела.

Вероника оторвала взгляд от Пикселя, посмотрев на Андрея, но не нашлась с ответом. В этот момент вернулась Элидрис с элидримами и телегой, запряженной лошадьми, потерявшими своих наездников в минувшем бою. Только теперь Вероника бережно опустила голову Пикселя на землю, позволив нам с эльфами уложить его на телегу. Элидрис к моему удивлению сняла свой плащ и укрыла им тело Сереги.

– Он был хорошим человеком, воином и другом моего народа и я надеюсь, что он вернется, – тихо произнесла Владычица, – А если нет…, он обретет бессмертие в наших легендах и песнях как благородный воин, один из великих Всадников и защитник Кельморна.

В тот момент, когда я только прочел условия дополнения к игре, мне казалось, что я получил шанс спасти своих друзей и у меня непременно получится, как у героя какого-нибудь эпического романа, который обязательно найдет выход, не совершит ни одной ошибки, а если и совершит, то последствия будут ничтожными. Но теперь…, после слов Элидрис, будто над могилой моего друга, я уже не был уверен в счастливом финале нашего похода. Слезы туманом застили глаза и только угольки надежды в душе не давали им пролиться рекой. Но чем дольше мы ждали возрождения Пикселя, тем сильнее угасала надежда на то, что это произойдет.

Слезы блестели и в глазах Дарлиса, а Андрей и вовсе ими заливался, но куда удивительнее были слезы в глазах Вероники, впрочем, едва я их заметил, как она отвернулась и молча направилась к своему коню.

– Едем, – сказала Элидрис, снова тронув раскисшего Андрюху за плечо.

Медленно, словно во сне мы оседлали лошадей и наконец оставили за спиной залитый кровью Тиверхолм позаимствовав у него телеги для наших соратников. Теперь наша прежде стремительно несущаяся к Эглидею армия больше напоминала траурную процессию, в центре которой ехали мы, окружив телегу с Пикселем, которой правил Андрей с Элидрис. Мы с Дарлисом пристроились по бокам, а Вероника позади в тяжелом и куда более мрачном молчании, чем прежде.

Близился рассвет, но небо снова застили тучи и тени не спешили разбегаться от светлеющего горизонта, отвечая нашему скверному настроению. Каждый из нас то и дело поглядывал на укрытого плащом Пикселя, ожидая хоть какого-то признака жизни. Всякий раз, когда телега наезжала на камень или корень, тело Сереги вздрагивало, внушая надежду, но она не оправдывалась.

И прежде редкие разговоры теперь вовсе не клеились. Все мысли из головы вытеснил Пиксель и я напрочь забыл о встрече с магом «защитником душ» и драке с Родмунтом, пока Дарлис не напомнил нам, что скорбь не должна лишить нас бдительности:

– Уцелевшие маги могут вернуться с подкреплением. Как бы нам теперь самим не угодить в засаду…

– Уцелел только один маг и он едва ли вернется, – ответила Элидрис.

– Вы убили еще одного? – спросил я удивленно.

Не то чтобы я сомневался в способностях своих друзей, скорее опасался, что уцелевшие маги сбежали, едва поняли, что битва проиграна.

– Вероника убила, – ответила Элидрис, бросив взгляд на нашу спутницу, которая словно закрылась от всего мира, полностью погрузившись в себя.

В этот раз мне как будто не составило труда увидеть ее чувства, словно она их впервые не скрывала. Ледяная равнодушная маска треснула, обнажив явную печаль и тлеющее где-то чувство вины, которое я не столько прочел на лице Вероники, сколько ощутил в воздухе вокруг нее. При этом мне казалось, что Вероника винит себя вовсе не потому, что Пиксель отдал за нее возможно последнюю жизнь. А потому что между ними так и осталась взаимная недосказанность, нерешенный конфликт, который теперь терзал девушку, вопреки нашему о ней изначальному мнению.

– Хотя мы опасались, что она этого не сделает, – заметил Андрей, вернув меня к разговору.

– Почему? – насторожился Дарлис.

Андрей пожал плечами:

– Когда запахло жареным этот чертов маг предложил ей переметнуться. Типа маги должны держаться вместе и еще какая-то чушь…

– Бл…ть, а второй мне втирал, что это эксклюзивное предложение для меня, – качнул головой я.

Друзья удивленно посмотрели на меня и я кратко рассказал им о своей встрече с защитником душ. На время мы отвлеклись от скорбных мыслей, раздумывая о том, что это могло значить и сколько еще магов воюет на стороне Кранаджа. В конечном счете сошлись на том, что предложение магов скорее всего было липой, на которую не повелся ни я, ни Вероника.

– Честно, я думал, что она не упустит возможность отомстить нам…

Андрей снова посмотрел на девушку, но теперь я не видел