Последняя Осень. В осаде - Сергей Савельев

и Норка. Арбалетчики из Роты Себастьяна продолжали методично отстреливать почти в упор налетчиков – тут им и щиты уже были не помощники. Чуть поодаль от бреши раздался грохот железа, но атаки не последовало, а натиск рейдеров, лезущих через поваленное дерево, ослаб.

- Ивви, за старшего! - отрывисто рявкнул Хелдор и, захлопнув забрало, бросился к Халдыку. Растолкав своих недоуменно переглядывающихся бойцов, он оказался возле орка.

- Какого рож... - выдохнул он, запнувшись на полуслове. Часть латников Теодорика неожиданно обратилась против него, прорываясь через телохранителей. Остальные гвардейцы, забыв об Арн-Дейлцах, бросились на перехват.

Налетчики, сбитые с толку, и не понимающие, с какой стороны враг, лишь наперебой голосили: «Измена!»

В мешанине из людей, оружия и доспехов понять, кто с кем дерется, не представлялось возможным. Впрочем, этого не требовалось. Хелдор, положив полекс на плечо, уверенно зашагал вперед, прямо к растерявшимся противникам. Щитоносцы и алебардисты двинулись за ним -способных сражаться из их числа было уже было меньше полусотни -но тем меньше от них ожидали подобной дерзкой вылазки.

На грани слышимости он отметил для себя согревающий душу шелест древок — пикинеры под командованием Ивви возвращались на изначальные позиции — чтобы каждый перелезающий через ствол был встречен алчущими крови стальными наконечниками.

«Враг моего врага — все равно мой враг» - философично отнесся к происходящему Хелдор, обойдя упавший ствол и обрушив молот на затылок первого попавшегося воина в черных доспехах.

Лейтенант гвардейцев, безобразный шрам которого можно было увидеть даже через отверстия в забрале, незаметно собрал вокруг себя сторонников — таких было около трех десятков.

Увечье, нанесенное ему Теодориком, вряд ли кто-то одобрил из гвардейцев. Впрочем, пусть их нынешний правитель многим не нравился за излишнюю резкость и импульсивность, но мало кто осмелился бы выступить против него в открытую.

Но не после вчерашнего – у большей части гвардейцев, решившихся на переворот, под лучшими доспехами в этой части света были следы розг и батогов – как у норовистых нищих батраков, а не людей, что помогли Теодорику укрепить свою власть в Стюрангарде – помогли ему пережить все интриги, перевороты – и проредить количество родичей, претендующих на его место. Такого простить было нельзя… Это было предательство. Один из молодых бойцов, что принял черные доспехи от своего погибшего отца, весь вечер проплакал – думая, что никто не видел. А рейдеры и наемники, собравшиеся на показательную порку, мерзко хохотали…

Сильнее физических увечий – были душевные. Теодорик позволил пустить под нож практически беззащитных людей - он уж точно мог вынудить их бежать лишь одним ударом гусар, и бойни удалось бы избежать.

«Так кто кого предал?» - Билось в висках у командира гвардии. Удар по своему ставшему ненавистным правителю – чтобы одним рывком покончить с этой войной… Звучало не так уж и плохо. Даже не важно, что было бы дальше — его товарищи были готовы пасть под градом ударов, но совершить задуманное.

Момент был выбран идеально — весь отряд Теодорика оказался в замешательстве, когда три десятка воинов в черных латах обернули свои мечи и молоты вспять.

Многие приближенные Теодорика сидели на конях, даже не собираясь, кажется, сегодня сражаться. Рядом стояли арбалетчики — одни из немногих простолюдинов, которые получали жалование гвардейцев. Черные накидки и черненые шлемы добавляли им солидности, а арбалеты были поистине смертоносными, но , само собой, не против мятежников, неожиданно их атаковавших. Лейтенант и половина его сторонников прорвались через не ожидающих подобного стрелков, после чего принялись стаскивать с лошадей телохранителей. Остальная часть отряда прикрывала их тылы — бывшие соратники атаковали их, особо не пытаясь разобраться в происходящем. К ним присоединились и рейдеры, которые как раз в силу недальновидности и поощряемой Теодориком кровожадности просто боготворили его.

Часть телохранителей успела спешиться, и как нельзя вовремя — Теодорика сбросили с коня. Несколько ударов топорами и полексами по нему не смогли проломить латы — доспехи на нем были словно заговоренные. Телохранители заслонили своего повелителя небольшими треугольными щитами. Верные Теодорику гвардейцы и рейдеры продолжали напирать, мешая друг другу, надеясь уничтожить предателей собственноручно.

Со стороны Арн-Дейльцев донеслись звуки возобновившейся стычки - кто-то из них отважился на вылазку. Кто бы там ни был у них за командира – но он держал нос по ветру и атаковал смятенных Стюрангардцев очень вовремя.

Имя лейтенанта так никто из Арн-дейльцев никогда не узнал. Однако само произошедшее было знаком — далеко не все были довольны происходящим, и такое могло повториться.

Командир пикинеров, который помогал людям Ястреба оторваться от погони, услышал лишь его преисполненный решимости крик:

- Последний рывок! Отрубите гадине голову!

Горстка храбрецов ответила ему боевым кличем, похожим на рев смертельно раненого зверя. Латники в черных, измятых под ударами доспехов, из последних сил атаковали вставших кругом телохранителей.

Двуручные мечи и топоры сокрушали окованные металлом щиты — настолько яростны были замахи отчаянных воинов. Их было слишком мало, и некому было прикрывать их тылы, потому они падали один за другим, от ударов спину — но продолжали с упорством прорываться к Теодорику.

Наконец, заслон вокруг Теодорика был опрокинут, лейтенант гвардейцев оказался в шаге от своего прежнего повелителя — тот пошатывался, опираясь на меч — кажется, падение с лошади было не очень удачным. Тот поднял голову, посмотрев на своего когда-то верного воина. Мятежник взмахнул полексом, целясь в голову:

- Увидимся... в аду... -срывающимся, сухим от поднятой пыли голосом произнес тот. – Тебя запомнят, как Теодорик Гроза Старух.

Это был его лучший удар — под таким любая голова должна была лопнуть как гнилой орех.

Раздался металлический звон, Теодорик припал на одно колено... Однако шлем был невредим, на нем была лишь небольшая вмятина. Его противник был оглушен — но не более того.

- Какого... - устало вымолвил мятежник в бессилии опуская оружие. В этот момент один из телохранителей сбил его с ног - лейтенант упал навзничь, боль разлилась в затылке и спине. Это его добило, он не мог даже пошевелиться.

- Но как... -продолжал он шептать... Это невозможно.

Кто-то рывком сорвал с него забрало, и перед ним предстал ухмыляющийся телохранитель.

- Ты слишком много на себя взял, лейтенант, - проговорил тот, замахнувшись щитом.

Окованный металлом угол щита угодил ему точно в нос, ломая хрупкие лицевые кости. Кровь залила его единственный глаз. За первым ударом последовал второй, ломая