Синие звезды - Роман Романов

— Не спеши, родимый, — обнажая меч, произнес лысый детина, заглядывая в карету.

В то время как несколько головорезов, одетых в солдатские лохмотья шарили по сиденьям.

— Только не убивайте, я все отдам, — проскулил сидящий внутри аристократ.

— Конечно, конечно, — положив ему на плечо руку, успокаивающе произнес лысый, — Мы же не какие-то разбойники.

— А кто же вы?

— Как кто? Защитники!

— И от кого же вы меня защищаете?

— От твоих денег, — прошепелявил сбоку чей-то хриплый голос.

Лысый покрутил свой меч в руках, а затем задумчиво произнес:

— Раньше меня за это сослали на каторгу, а теперь сами выпустили на большую дорогу, дав оружие.

— И об нас решили позаботиться, –захохотал шепелявый.

-Вай, какой большой куриц, -почесав бороду, произнес одетый в звериную шкуру янгол.

Он пнул подстреленного из лука танзана. Спину гигантской птицы покрывали темно-коричневые перья, переходящие на животе в желтый пушок.

-Какой куриц? Совсем еще цыпленок! — переворачивая ногой тушу, ответил товарищ.

-Сколько похлебки получится, — подумав, произнес первый.

-Зря мы их того, — кивнув взгляд в сторону разграбленного вистфальского селения над которым поднимались клубы черного дыма, ответил товарищ.

— Сенат недоволен столь стремительными победами Генерала-выскочки и считает помощь ему нецелесообразной, — произнес вошедший в кабинет консула Ройзса секретарь.

Консул усмехнулся:

— А когда они были хоть чем-то довольны? Эти мешки с деньгами удушатся за каждый грош.

-Но Аутсмения в несколько раз меньше Вистфалии, и подобное ее усиление… — продолжил говорить секретарь.

-Пусть сначала войска Генерала-выскочки переживут вистфальскую зиму, — бросил в ответ консул и, встав, выглянул в окно, за которым кружились снежинки. Первые в этом году.

-Сенаторы намерены вас судить за растрату казны, как только истечет срок вашего консульства…

— А кто сказал, что он истечет? — усмехнулся консул.

— Но, — замялся секретарь.

Сейчас шел третий и последний срок консульства Максимуса Антони Плацента. Срок консульства на Ройзсе составлял пять лет. Профессор Иоган Гоний Платов трижды избирался консулом, но скончался во время своего третьего правления. Находящийся рядом с ним соратник Гай Фелен утверждал, что Иоган перед смертью постановил запретить, кому бы то ни было занимать данный пост более трех раз, «дабы консул не превратился в императора». Позже данный документ был назван «Завещанием основателя». Многие консулы пытались оспорить подлинность завещания. Правда, безуспешно.

-Правила иногда меняются, иногда меняются.

И Максимус подмигнул висящему на стене бюсту основателя Ройзса.

Глава 16. Уил

Лионджа Яквин был разбойником. Банда его неуловимых головорезов наводила ужас на жителей бескрайнего Энноса.

Однажды разбойники остановили идущего по пустынной дороге жреца, старика с длинной до пят седой бородой.

-У меня нечего брать, — произнес жрец, показывая разбойникам пустые ладони.

Яквин, усмехнувшись, бросил на старика свой ужасный синий взгляд.

-Тогда придется отдать нам свою жизнь!

Но старик лишь улыбнулся в ответ.

-Твоим злодеяниям Яквин пришел конец, — тихим, словно шепчущим голосом произнес жрец.

Закружившийся синий дым вырвал из-под одежды лионджи ничего не стоящую бусинку, которую тот носил на шее.

-Нет! — в ужасе завопил лионджа.

И отпетые головорезы к своему удивлению впервые в жизни увидели страх в ярко-синих глазах своего бесстрашного предводителя.

Эта невзрачная бусинка была единственной вещью оставшейся у Яквина от матери. Всю жизнь, как бы плохо ему не было, в какие передряги он бы не попадал, частичка детства всегда была у него в руках и становилась легче.

Кружащаяся в синем дыму бусинка, разорвавшись, обратилась в пыль.

Лионджа, словно в трансе, не обращая ни на кого внимания, двинулся прочь, точно его звал никому не слышимый голос.

Разбойники, опомнившись, спохватились жреца, но тот уже исчез, словно растворившись во мраке.

Протяжный рог протрубил подъем.

Уил, звякнув кандалами, открыл глаза, окинув взором свою камеру. С ее стен на него печально смотрели оставленные прежними сидельцами черточки и засечки.

В Аквомории не было счета времени.

В первое время, попав сюда, некоторые заключенные пытались вести некое подобие календаря. Но вскоре изможденным голосами каторжникам становилось все равно, что сейчас сентябрь или март.

Названия месяцев было в другом свободном мире, здесь же всегда шел один никогда не заканчивающийся, бесконечный день.

— Вистфальская армия разбита, — заговорщически прошептал работающий в соседней шахте молодой парень. — Стражники только об этом и судачат. Говорят, вражеский флот камнеметами равняет с землей Лицию, а их солдаты маршируют по столичным улицам.

— А мне то такое дело до этого? — буркнул в ответ Уил.

— Кто знает, может быть, Генерал-выскочка, свергнув Никоса, вернет свободу и нам, — и в глазах молодого каторжника, вспыхнул огонек надежды.

— Никто не будет думать про таких, как мы, — усмехнулся Уил.

Каторжник фыркнул:

— Мы боролись против тирана и поплатились за это, — он смерил презрительным взглядом Уила. — Не все, разумеется, некоторые, конечно, попали сюда и вполне заслужено, будучи обычными разбойниками.

И он отвернулся, чтобы поделиться этой новостью с кем-то еще.

Уил криво усмехнулся: «Вполне заслуженно попавший сюда разбойник. И главное с этим не поспоришь».

В этот день, возвращаясь в камеры, среди заключенных чувствовалось какое-то оживление. Словно лучик весеннего солнца, прорвавшись сквозь вечную ночь, вернул им частичку давно утерянной надежды.

Голоса шептали и шептали, выворачивая наизнанку его сознание. Но стоило лишь Уилу провалиться в тот яркий сон, как неясные образы тут же стихали. Во сне он не был наблюдателем, он проживал жизнь того смутно знакомого ему хромого парня…

Привычная синяя пыль кружилась по столичным улицам.

Виктор стоял перед входом в домик с треугольной крышей, под которой красовалась надпись: «Помощь защитникам Вистфалии. Каждый, кто пострадал, защищая родину, не останется на произвол судьбы».

Дверь распахнулась, и оттуда вышел крупный, похожий на быка, офицер, держа в руках причитающиеся ему драхмы.

-Уйди с дороги калека, — выругался он, споткнувшись об Виктора.

Виктор, тяжело кряхтя, вошел внутрь. В помещении царил полумрак. Сидящий за столом служащий