Агдика - Александр Владимирович Быков

понурым видом и рассказал про Кузьму Петрова, все как есть. На удивление Федор Титов отнесся к беде с пониманием. Артель, хоть и теряла дорогое летнее время, но делать нечего, всякое бывает. Он сызнова начертил узоры для верхних главных клейм, разбил их на кирпичные части и отправил мастеру, наказав, чтобы берег пуще глаза.

Артель занялась поиском бутового камня, надо же проводить время с пользой для дела. Камень поднимали из реки, складывали в кучи. Он пойдет внутрь стены, и для кладки крепкое подспорье и экономия в чистом виде, камень-то из реки дармовой.

Все дни после той несостоявшейся встречи Максим искал случай, чтобы увидеть Агдику. Повода наведаться к Черепановой не было, в городе и на посаде он девушку не встречал. Титов-младший приуныл.

Как-то вечером сидел он в устье речушки Песьей Деньги и смотрел, как рыбаки тянут бредень. Место тут неглубокое, травы много и рыбы несметное количество. Самое то с бреднем ходить. И вдруг среди ботальщиков,[20] загонявших в сети рыбу, он увидел Агдику. Она, подоткнув сарафан, брела по колено в воде, время от времени ударяя по поверхности палкой и пугая рыбу. Мужики и парни постепенно стали сводить большой бредень к берегу, подналегли и вытащили все, что было, на сушу. На песке запрыгали небольшие щуки-травянки, окуни-полосатики, язи, молодь леща, которую местные называли «ляпки» за широкий бок. В сети оказалось много сороги[21] и несколько ершей, не успевших удрать из бредня.

Рыбаки принялись делить улов, раскладывая его на ровные кучки. Потом старший крикнул одному из парней:

– Поворачивайся!

Тот повернулся спиной к улову. Старший артели показал на одну кучу и спросил:

– Чья?

– Трофима, – ответил тот, что стоял спиной.

Трофим взял свою часть улова и отошел в сторону.

– Это чья?

– Третьяка Попова, – отозвался рыбак.

История повторилась еще несколько раз. Парень-распорядитель, конечно, не забыл и себя, выкрикнул после третьего раза:

– А это мое!

– Хитер ты, Ванька Кусков, – сказал старший, – своего нигде не упустишь.

Кусковскую часть улова мужики сложили на рогожу и отнесли в сторону.

В конце концов на берегу остались две кучки рыбы.

– Чья? – спросил старший.

– Агдики, – ответил Ванька Кусков.

Девушка подбежала и, довольная, стала складывать рыбу в корзину.

– Ну и последняя куча, стало быть моя, – сказал старший по рыбалке.

Максим смотрел за этой дележкой и думал о том, что значит делить по честному, вот так, вслепую без обиды.

Агдика в конце концов тоже заметила Титова, смерила взглядом, опустила подоткнутый подол сарафана вниз и сама подошла к парню.

– Рыбы хочешь на уху? – спросила без лишних условностей.

– Хочу, – растерянно произнес Максим.

– Вот, бери окуней, сороги и язя. С них самый навар. Щуки и леща не даю, это для жарки, не для ухи. У щуки голова пустая, только место в казане занимает, ее и леща лучше жарить.

– Спасибо тебе, сколько я должен? – спросил Максим.

Агдика сдвинула брови:

– Не хочешь подарка, не надо.

– Что ты, хочу конечно, – Максим протянул руки за рыбой, – мы с отцом давно рыбки хотели свеженькой сварить, истосковались по речной.

– То-то же, смотри у меня, – нарочито сердито ответила Агдика и вдруг улыбнулась.

– Я на пожар ездил тогда, – сказал он девушке, – не успел на торжок.

– А я знаю, мне сказали, что тебя с утра отец куда-то отправил.

– Где ты научилась рыбу загонять?

– На островах, где же еще.

– Так ты была маленькой тогда.

– У нас все умеют охотиться и ловить рыбу.

– А у нас девушки другим занимаются: ткут холсты, шьют одежду, украшают ее вышивками разными.

– Меня тоже Черепанова заставляет шить, но я не хочу, не мое это.

– Сердится?

– Еще как, ее бы воля, сжила бы со свету меня, но пока муж ее жив, нет у ней надо мной всей власти, только куражиться и может.

– А за что она тебя невзлюбила?

– Из-за денег. Василий Яковлевич, муж ее, скрытен весьма. У него целый подголовник бумаг всяких секретных, а ключ всегда при нем. Вдруг да там какая бумага и про меня сыщется и в ней написано, что мне завещано отцом моим Степаном Черепановым?

– Думаешь, есть такая бумага?

– Не знаю, но когда Матрена Ивановна бывает раскричится на меня, муж ей пальцем погрозит, кверху его поднимет и скажет: «Помни волю брата покойного». Она тотчас и притихнет.

– Но ведь она тебя в сенных девках держит, в прислужницах.

– А мне не в тягость, я и мыть могу, и стирать, и готовить, только бы вышивать не заставляли и криком на меня не кричали.

– Купчиха ведь и выпороть может, дворовые в ее власти.

– Не может она меня тронуть, пока Василий Яковлевич жив, не в ее я власти.

– Видать ты на особом положении.

– Меня нельзя пороть, я дочь вождя и Степана Черепанова, – вдруг с достоинством сказала Агдика, – а вообще то у нас Мирон этим промышляет, растянет виноватого во дворе на скамье и давай охаживать за провинность, а Матрена Ивановна из окошка смотрит и приговаривает: «Поддай хорошенько еще раза да другого».

– Не думала уйти от них, раз такое дело, ты же не холопка ей, – спросил Максим Титов.

– Мне так идти некуда, приходится терпеть волей-неволей, а другие… у них свои причины. Кому-то, может, и по нраву сытая жизнь у Черепановых, за нее готовы терпеть и плети, и колоду.

– Что еще за колода? – спросил Максим.

– Деревянная такая о четырех дырах, две для ног, две для рук, сверху доской придавят и закрепят, не вырваться. Ежели день сидеть, так тяжко становится.

– Кого это так Черепановы держат?

– Кого хочешь могут, должников на правеж ставят, дворовых за нерадение. Тут своя рука владыка.

– Кто бы подумал? – удивился Максим Титов. И вдруг спросил:

– Тебя искать не примутся?

– Нет, они знают, что я за рыбой ушла, Мирон передаст, можно не сумневаться, кроме того, сын их Степка недавно тут бегал, видел, как мы тоню метали.

– Не жалуешь Мирона?

– Не жалую, приставучий больно.

– А как пристает?

– Ой, да по-всякому. Начинает передо мной похаживать, хочешь, говорит, такое покажу, чего ты не видела.

– Чего же? – Максим почему-то насторожился.

– Да ну его, не хочу и говорить.

– Скажи, не утаи, мне это знать надо.

– Нечего тут скрывать, снял он порты и ну передо мной ходить и удами своими вертеть, похваляться.

– А ты? – замер от волнения Титов.

– Насмешил, – пожала плечами Агдика, – я ему так ответила, что больше без портов передо мной у него охоты ходить нет.

– Что же ты сказала ему, не таи.

– Ничего такого,