Агдика - Александр Владимирович Быков

– Что же вы не едете туда?

– Не на что, если честно, поместье едва кормит, земли здесь худые, народ живет бедно. А как отъеду, так и вообще оброка не дождаться. В свое время моему прадеду пожаловали здесь землицу, чтобы с глаз долой отправить.

– Повинился чем?

– Буйный нравом был очень, стрелялся не единожды, кого-то порубил на дуэли, ладно не до смерти, а то бы сгноили в Сибири. Я тоже в молодых годах любил гарцевать, а сейчас уже все, мне ныне ближе пасторальные картины.

– Что сие означает? – удивилась Черепанова.

– Деревенскую жизнь означает: пастухи, пастушки, овечки, коровки.

– Катюша, поди сюда, – подозвал помещик прислужницу, – вот она, моя отрада в этой деревенской глуши.

Черепанова смерила взглядом девушку:

– Так ведь юница еще?

– Что с того, бабий век короткий, надо пользовать, пока в самом соку.

Черепанова искоса посмотрела на помещика, но ничего не сказала. В Тотьме за такое охульство родичи опозоренной девки могли запросто убить.

– Да вы не сумневайтесь, все по закону, она моя крепостная, потом выдам ее замуж, будет другая. Эта не первая, не последняя. А вашу служанку можно ли увидеть?

– Гашка, – позвала Черепанова Агдику, – поди сюда.

Девушка зашла в горницу, поклонилась помещику.

– Ну-ка, дай на тебя глянуть, – сказал тот и, сощурив глаза, принялся рассматривать девушку.

– Какого она племени? Не признаю.

– Угадайте, – Черепановой вдруг стало весело.

– Думаю из Поволжья, башкирка или черемиска.

– Совсем не туда.

– Знаете, я в инородцах не разбираюсь, – сразу сдался помещик. – Сколько ей?

– Восемнадцать.

– Чему обучена?

– Все делает, что скажешь.

– Сколько же просите за нее? – вдруг заинтересованно спросил хозяин дома.

Матрена Ивановна растерялась.

– Так живой же человек, не вещица бездушная, разве ж можно покупать?

– Отчего же, закон дозволяет. У вас есть на нее крепостная запись?

– Нет, – удивленно пожала плечами Матрена Ивановна.

– А как же так, она что, вольная?

– Даже не знаю, – пожала плечами купчиха, – привез ее брат мужа моего с дальних островов. Оттуда она родом, а народ их зовется алеутами. Давно дело было, лет восемь назад. Выросла она уже в нашем доме, здесь ее и крестили, здесь и по-русски отвечать научилась.

– Как зовут тебя, красавица? – спросил помещик.

– Агдика.

– А по-русски?

– Гликерья она, Гашка, ежели по-простому, – вмешалась Черепанова.

– Надо же, Агдика, – нараспев протянул помещик, – такую приодеть, да поехать в Вологду, в одночасье о тебе разговоры пойдут. Слыхано ли дело, с дальних островов, а понимает по-русски.

– Скажи, Агдика, что-нибудь по своему, – спросил помещик девушку.

– Чунугула! – не задумываясь, ответила алеутка.

– Сейчас угадаю, «я тебе понравился»?

– Черт лысый, – снова произнесла девушка.

– Молчать! – вдруг заорал помещик, видимо, вспомнив бурную молодость, – не сметь, выпороть, немедленно, сейчас же!

– Да вы, голубчик, не горячитесь, над ней вашей волюшки нет. Вы бы унялись, а то, не ровен час, чтобы она вас не сглазила. Алеутка хоть и крещена, но думаю, что про духов своих помнит, а они запросто порчу наслать могут.

По виду Матрены Ивановны было ясно, она довольна ответом Агдики.

– Убирайся вон! – снова закричал помещик.

– Иди с богом в сени, – сказала Черепанова.

Агдика удалилась.

– Вы бы потише шумели, в Сибири и на островах народ вольный, она дочь местного князя, благородная, если по-ихнему, а вы ее спроста купить захотели! Ежели она мне служит, то это так установлено издавна, по семейному делу, а больше никому служить не будет.

Матрена Ивановна помолчала и вдруг добавила:

– Ежели что, значит, я могу ее продать, получается?

– Конечно, она же – ваша холопка, нечего с ней церемониться, я бы такую быстро к покорности привел, – сказал помещик.

– Думаете? – недоверчиво спросила купчиха.

– Даже не сомневайтесь, закон будет на вашей стороне, – ответил помещик. – Вы когда в путь? – спросил он, всем видом показывая, что чаепитие пора заканчивать.

– Завтра с утра и отправимся, – отвечала Матрена Ивановна.

– Вот и славно, а сейчас простите меня, ради Бога, вынужден удалиться.

Он поднялся из-за стола, повел бровью, указуя что-то сенной девушке, и проследовал из комнаты прочь.

Матрена Ивановна с Агдикой тоже отправились почивать. Утром спозаранку надо было ехать дальше.

В Тотьме на всю округу до самой Кокшеньги к 1780 году остался всего один монастырь, Спасо-Суморин, и тот в последние годы захирел. В 1764 г. монастырь был выведен за штат, остался без поддержки царя и Синода.

Настоятели с обидой взирали на тотемских купцов, возводивших одну за другой в городе красивые высокие церкви, в то время как действующие храмы в обители разрушались и пустели. Не помогали и молитвы у гроба святого, основателя монастыря, хранившиеся под спудом в соборе, с каждым годом дела в обители шли все хуже и хуже. Вот и Черепанова, нет, чтобы денно и ночно своему святому молиться, поехала по городам и весям, сорит деньгами по чужим обителям.

К северу от Вологды было немало известных монастырей, стоявших по дороге на Тотьму или неподалеку: Покровский и Сосновецкий Глушицкие, Лопотов Пельшемский, Спасо-каменный, Семигородняя пустынь, всех не перечислишь. После церковной реформы[27] они переживали не лучшие дни, но теплились еще светильники веры, а насельники продолжала исполнять свой иноческий долг.

Матрена Ивановна посетила все обители по дороге на Вологду. В каждой оставляла щедрые поминки и заказывала молебны во здравие мужа Василия Черепанова. Агдика неотступно следовала за ней. Навязанное ей православие было очень поверхностным, девушка вглядывалась в иконы и видела там не святость, а человеческие страсти и пороки. Один святой имел вместо лика собачью голову, другой убивал пикой змею, совсем как охотники на ее родине убивают копьями морского зверя, третий бил палкой какого-то человека.

Житийные иконы с изображением пыток и казней святых вообще внушали девушке отвращение, а Христово распятие – ужас. Какая уж тут святость! И только богородичные иконы, образы матери с младенцем трогали душу Агдики, вот только она не могла понять, почему Богородица не спасла своего сына от смерти, ведь она знала, что ему угрожает опасность.

Они объехали половину местных обителей, молились Дионисию Глушицкому и Григорию Пельшемскому, Амфилохию, Афанасию и Феодосию из Сосновецкого монастыря, но Черепановой казалось все мало.

– Знаешь, Гашка, – сказала она после посещения Лопотова монастыря, – был мне голос, что надобно ехать на Кубенское озеро. Там на острове есть монастырь древний во имя святого Спаса, там же мощи святого Иоасафа, князя-отрока, отдавшего себя Богу. Далеко это, в стороне, но вдруг да больше не соберусь. Говорят, оттуда прямо можно по воде до Вологды добраться.