Дорога радости и слез - Донна Эверхарт

Солнце над головой палило нещадно, и вскоре я снова взмокла. Меня не оставляла надежда, что я все-таки кого-нибудь встречу. Поднявшись по склону холма, я увидела сломанный забор из жердей, за которым начинался луг, стоял обвалившийся сарай для сушки табака, возле которого, о чудо, паслась пара коров. Некоторое время я просто стояла и смотрела на них. Вид столь обыденной картины придал мне сил. Потом я снова двинулась в путь. Не знаю, сколько я шла, но в итоге набрела на хибару, стоявшую у склона холма, – столь скособоченную, что оставалось только гадать, как она еще не завалилась набок. Во дворике, заваленном мусором и всяческим скарбом, я увидела женщину с вьющимися седыми волосами, стянутыми в хлипкий узел на затылке. Край ее платья покрывала грязь. Точно так же, как и я, незнакомка была мокрой от пота. Наклонившись, она что-то разглядывала на земле.

Я поспешила к ней и остановилась не доходя метров трех. Женщина оказалась столь сильно поглощена рассматриванием предмета под ногами, что даже не заметила, как я подошла. Она поглаживала его и разговаривала – то ли с ним, то ли сама с собой. Я тихо стояла, пока она, наконец, не заметила меня, подняв взгляд.

– Ты одна? – спросила она, показав мне куда-то за спину.

– Да, мэм. Наша семья попала в беду около трех дней назад. Мы ехали в папином грузовике, а потом нас подхватила река. Меня смыло, и я упала в воду. Потом забралась на дерево, а когда вода спала, я слезла. Теперь я ищу своих родных.

– Не хочу тебя расстраивать, но я уже много дней не видела ни одной живой души.

– Что, совсем никого? – громко ахнула я от горя.

– Извиняй. Никого, – женщина снова уставилась на землю.

Я закрыла глаза. Напрасно я так надеялась на то, что быстро отыщу своих.

– На самом деле, я еще толком их и не искала, – сказала я вслух. – Так что главное не сдаваться, и тогда я их непременно отыщу.

– Это ты правильно рассуждаешь, – кивнула она. – Я так думаю, всей округе изрядно досталось.

Она снова стала наглаживать что-то на земле.

– У меня-то семьи толком не осталось, только она была, – грустным голосом промолвила женщина. – Мой муж Сайлас отдал Богу душу года два назад. Некоторые люди думают, что я свихнулась, если считаю кошку своей родней. Сайлас принес ее мне крошечным котенком. Двенадцать лет протянула, и вот тоже померла.

Если бы женщина не сказала, я бы сама ни за что не догадалась, что перед ней – труп черной кошки. Я потерла шею. Несмотря на жару, меня пробила дрожь.

– Я очень сочувствую вашей утрате, мэм, – сказала я.

Женщина уставилась на меня и прищурилась, отчего морщины вокруг ее глаз сделались глубже и заметней.

– Ну что ж поделать-то? Она была старой. Прожила тут со мной всю жизнь, – она показала клюкой на хибару. – Погляди, что с моим домом сделалось. Вода по склону так рекой и лилась. Я ведь в прошлый раз говорила Сайласу, выше дом надо строить. Пришлось лезть на чердак и молиться, что вода меня там не достанет.

Я отвела волосы со лба.

– А вы тут были во время наводнения в шестнадцатом? – спросила я.

– А то как же. Оно тоже бесследно для нас не прошло. Часть дома смыло. Только тогда Сайлас был еще жив, так что мы смогли отстроиться. А сейчас прям не знаю, что делать. Видать, придется перебираться к сыну и его жене в Эшвилл. Ненавижу эту городскую жизнь, да только какой у меня теперь выбор?

Она сплюнула коричневую от жевательного табака слюну, отодвинулась от кошки и принялась ходить по двору, разбирая скарб и мусор. Я оглянулась, посмотрев в ту сторону, откуда пришла. Я уже собралась попрощаться, как женщина, наконец, обратила внимание на мое скорбное состояние.

Прищурившись, она подалась вперед и проговорила:

– Девочка, ты выглядишь так, словно вот-вот грянешься в обморок. А ну, пошли со мной.

Она провела меня на задний двор, где находился круглый, сложенный из камня колодец.

Взявшись за ворот, она принялась его крутить.

– Я-то думаю, воду отсюда пить можно. Ясно дело, колодец тоже залило, ну да ничего страшного. Я уже пару дней из него пью и, как видишь, жива-здорова.

Через несколько мгновений показалось мятое ведро, к которому был прикреплен цинковый ковш. Зачерпнув им из ведра, она поманила меня рукой к себе. Я уставилась на грязную воду, а потом закрыла глаза и стала пить. Само собой, к такому питью я не привыкла. Не сомневаюсь, что в прошлом этот колодец, совсем как и наш, питали кристально чистые подземные ключи.

Впрочем, несмотря на всю грязь, вкуснее воды я в жизни не пила. Я протянула женщине ковш. Она снова им зачерпнула и опять протянула мне. И этот ковш я осушила до дна. Вытерев рот рукой, я почувствовала, что мне стало гораздо легче.

– Большое вам спасибо, – поблагодарила я. – У меня несколько дней ни капли во рту не было.

– Надеюсь, ты не из хворых, – отмахнулась она.

Я замотала головой.

– Я вообще почти никогда за всю свою жизнь не болела. Мама говорит, что мы, Стамперы, крепкие, хоть гвозди из нас делай. Простите, мне так хотелось пить, что я совсем забыла о приличиях. Меня зовут Уоллис Энн Стампер.

– Рада с тобой познакомиться, – кивнула женщина. – Меня звать Эдной Стаут. Ты из этой семейки певунов?

– Да, мэм. Совершенно верно. Мы выступаем с папой, мамой и моей сестрой Лейси. Сеф еще слишком маленький, но, когда он подрастет, папа непременно научит его играть на банджо, или на чем-нибудь еще.

Стоило мне вспомнить о своей семье, как мой голос дрогнул, и я умолкла. Миссис Стаут отвернулась от меня и снова сплюнула в грязь жевательный табак. Утерев рот, она произнесла:

– Все обойдется, девочка. Вот погляди, сама увидишь. Наверняка они тебя ищут – в точности как и ты их. Интересное дело, кажись, я видела, как вы выступаете. В прошлом году. Славно, очень даже славно.

Мне нравилось с ней болтать, но нужно было идти дальше. Я вежливо улыбнулась, кивнула, после чего повернулась в том направлении, откуда пришла. На прощание я сказала:

– Большое вам спасибо. Я лучше пойду. Буду дальше искать своих. Больше мне все равно заняться нечем. Главное – не вешать нос.

– Вот, держи, – миссис Стаут протянула мне клюку. – У меня еще одна где-то есть. Так, погоди, не спеши. У меня еще остались крекеры. Лежат в