Лист лавровый в пищу не употребляется… - Галина Калинкина

настоятель и протодиакон наисерьёзнейшим вопросом: второй час бились с двумя сотрудниками ГорФО – городского финансового отдела, присланными Исполкомом для составления договора аренды между культовым зданием и городом. Один из присланных вислоносый, видимо, горец, второй – конопатый латыш, флегматичный и бесстрастный. Иерей и протодиакон противились договору, напирая на непонимание его необходимости. Веками без условностей обходились, с чего же нынче? Парламентёры листали бумажки: постановление Совнаркома, распоряжение Горсовета, указание начальника ГорФО, циркуляр Комиссии по церковным делам при Исполкоме.

С договором отбиться не вышло, по прошествии двух часов препираний настоятелю открыто предъявили: в случае срыва соглашения здание храма будет переписано из культовых в разряд подчиняющихся жилконторам, переоборудовано под хозяйственные нужды и отойдет городу. Настоятель с диаконом согласились на рассмотрение условий и подписание. Едва покончили, желая разойтись, как сотрудники выставили помятые номера «Известий» и «Свободы России» с директивами о создании приходских советов. Каждому действующему приходу декретом предписывалось образовать у себя приходской совет из причта и числа деятельных прихожан, куда могут входить миряне, наряду с клиром. Церковному совету надлежит отдать в распоряжение все управленческие и финансовые стороны жизни храма по управлению имуществом и земельным владением. Членам совета передаётся право избирать членов причта. В членах совета непременно должны быть выделены председатель, староста и помощник старосты. Помимо того, приходской общине следует вступить в Союз объединённых приходов, как орган, подобный древним соборным органам. Несмотря на отделение церкви от государства, к установкам режима необходимо прислушиваться, идти в ногу с решениями партии большевиков. Обязательный приходской совет должен содержать не менее двадцати человек. Если храм не набирает из паствы двадцать списком, такой храм закрывается. Наличие обязательной «двадцатки» и договор аренды есть факторы дальнейшего существования храма. «Да, чуть не позабыли сообщить, – сотрудники остановились в дверях, – избранная «двадцатка» немедля должна переизбрать настоятеля и его помощников из числа клира. Только после её утверждения священство храма вправе приступить к отправлению службы».

– Вот как Страстная неделя началась, – иерей в задумчивости прорядил бороду всей пятернёй. – Бюрократия развилась до бесполезности, до измывательности.

– Бумажки всюду, Советы, да бумажки, – проводив «гостей», Лексей Лексеич глядел на предстоятеля с вопросом во взгляде, но не решался задать. – Думалось, времена, когда на постоялом дворе сам себе должен купить стёкла в комнаты – прошли. Ан нет, дикости инквизиции во всей красе.

– Не о том, Лексей, говоришь.

– Онемевает язык, отече. Крах ведь…Делать ничего не могу.

– Вот у меня есть дело. Пойду-ка сторожа нашего щёлкну. Куда ж годится так на нуждающихся кидаться?!

– На кого же накинулся?

– На попа приютского.

– Будто тебе и важнее ничего нету?

– Сейчас нету. Христианином-то каждый день быть надо.

– Приготовь домашню пищу, да отдай нищу?

– Сие делаю для Евангелия, чтобы быть соучастником его. Дерзающие над черствую просфирую служити проклятию подлежат.

Договорились причту и прихожанам пока не сказывать, что никонианская волна перемен и встряски докатилась и до старообрядческой митрополии. Иерей решил до Пасхи не браться за дела небогоугодные, не омрачать пасхальной радости. У соседей, в Пятницком храме, сказывают, поспешили пойти навстречу власти, набрали список, а «двадцатка» возьми, да выдай: не хотим никонианским оставаться. И теперь полприхода за прежнего батюшку – «тихоновца», а половина на сторону обновленцев-живоцерковников перешла. Через шторку службы вести будут? Нет-нет, не стоит пока своих будоражить, потянуть требуется, присмотреться и разъяснить.

Решили так, и вроде отлегло с души. А едва продохнули, в дом причта нагрянули встревоженные, обеспокоенные Евсиков с Колчиным. У храма столкнулись с группкой прихожан, обступивших двоих людей в портупеях поверх верхней одежды. Конопатый отмалчивался, вислоносый – напротив, горячился.

– Вот закрой вашу богадельню, кто из вас выйдет? Кто? Ну, кто против власти встанет? Ну, бородатый? Ты? Или ты?

– Что же? Храм закрывают?

– Ничего фам сдесь не закрывают, товарищи, – успокоил латыш.

А у инженера и профессора и у самих новости не располагающие. Вчетвером, с иереем и протодиаконом, принялись разбирать «тревожные» бумаги. Документы непредсказуемым образом оказались в руках тех, про кого писаны. Но написавший, потеряв, и в другой раз повторит. Пришлый головщик, на какого пали подозрения, а иной кто же лазутчик, как не он, так вот головщик вторую неделю не приходит на спевку и службы. Прошлым месяцем заикнулся об увеличении платы, не прибавили – с чего прибавлять? А после и вовсе задерживать стали зажилое, прихожан-то поубавилось, кладбища разрослись.

Рапорты грозные по нонешнему времени. Но вот Благовещенье Пресвятой Богородице справили, полиелей и ирмосы отпели. Дай Бог, и до Пасхи доплестись, дотянуть удастся. Глядишь, поворот будет, и рассеются большевики. Иерею добровольно не след извергаться из сану, ему Христовой дорогой в Иерусалим идти положено, зная, на что и куда идёт.

Бумаги тут же на свече сожгли. Вчетвером покумекали о насущном и подступающем. Урядили за храмом приглядывать пуще прежнего. Понадобится, так и дружину собрать. О святынях храмовых подумать крепче: из алтаря не изымешь – служба непрерывно идёт. Значит, оставить, как есть, на милость Божью. Но быть наготове, спешно откликнуться на угрозу: святыни храмовые в первую очередь спасти.

Головщика, коли обратно запросится, не принимать по причине полного отсутствия платы. Вида ему не показывать, раз доподлинно неизвестно, сама ли ЧК орудует в храме или сексот-любитель. С проповедями до Пасхи не нагнетать, не сорвали бы опричники Праздник Праздников. Богослужение исполнять, как положено церковным календарём и укладом. Приняли крепче друг друга держаться.

Всех проводив, усовестив сторожа, о. Антоний, наконец, остался один на один с ужасающими новостями. «Двадцатку» надлежало в их приходе набрать. Должно, выйдет. Месяц даден. Приход большой, крепкий, единый, из поголовно не принимающих никоновских новин. Самому лично заняться подбором людей ответственных, не перекладывая на диакона. Но ведь что за той незадачей стоит? Как испытания с уткой, ларцом, иглой. Пройди одно, а мы тебе следующее назначим, да усложним. Скоро скажут: звон колокольный дозволяется по часам и по письменному запросу. С них станется. Господи, рассей племена желающих войн! Жизнь церковная перевернута на протестантский манер – выбор общиной духовных предстоятелей без всякого участия епископа. Овцы выбирают пастыря, пастуха. И выбирают не по духовной высоте, а по собственному умозаключению, мирскому хитромудрому соображению. Что в таком выборе победит, спрашивается? Антихрист орудует, вовсю шурует. Об том, видать, Лексей и умолчал. Неужто пошёл отсчёт последних дней церкви? Взять и отменить храмы, как отменили брак, как баню, как усыновление, запросто товарищи не могут. Но искореняют институт духовенства. И не в самих духовных лицах дело. Из-под христианина табурет вышибают, едва он о смерти задумается, искушаемый. Бог и поп ему говорят, жди часу своего, верь