Декабристы. Мятеж реформаторов - Яков Аркадьевич Гордин

Тогда, в августе 1826 года, толпа не знала, за что этих людей гонят через всю Россию.

Пройдет еще пять лет, и страшный мятеж военных поселений, поднявший десятки тысяч поселенных солдат и крестьян, покажет, «как масса народа привержена правительству».

Глава вторая

…Есть воспоминания, которые никакая человеческая сила не может изгладить: они в Сибири…

Карл Воше

1

В апреле 1825 года в подмосковном имении застрелился граф Владимир Лаваль, двадцатидвухлетний брат Екатерины Трубецкой.

Смерть его была для всех неожиданна. Обстоятельства ее темны.

Один только Бенкендорф, которому всегда все было ясно, без колебаний решил, что причина самоубийства – «вольнодумство».

Молодой граф Лаваль был и в самом деле человеком либеральных взглядов, и родные его после 14 декабря не сомневались, что, останься он жив, он непременно оказался бы замешанным в заговоре.

Владимир Лаваль учился в Швейцарии и познакомился там с Карлом Августом Воше. Воше был немного старше его, образован, умен и беден. Как и молодой Лаваль, Воше был поклонником свободы.

Юноши подружились, и Владимир рекомендовал своего приятеля отцу. Воше приехал в Россию, был представлен графу Лавалю, понравился ему и стал секретарем и библиотекарем старого графа.

Он пользовался всеобщим уважением в доме, а после самоубийства Владимира отношение к нему приобрело особый оттенок – он был другом покойного сына и брата хозяев дома.

То, что произошло 14 декабря в нескольких десятках метров от дома, в котором он жил, потрясло его. На его глазах разразилась и погибла революция.

Князь Сергей Петрович, которого он и раньше ценил за ум и доброту, стал теперь мучеником за свободу. И Воше сострадал ему, Екатерине Ивановне, их друзьям не только как близкий к семье человек, но и как единомышленник.

И когда он услышал, что княгиня Екатерина Ивановна едет вслед за мужем в Сибирь, он сразу же вызвался сопровождать ее.

Воше был хрупок. От петербургского климата у него начиналась чахотка. Он почти не знал по-русски, но отлично представлял себе, что такое путешествие в несколько тысяч верст по российским дорогам.

И тем не менее он не колебался. Он сказал себе, что должен доставить Екатерину Ивановну князю Сергею Петровичу.

Он думал в тот момент только об этом. О том, что ему предстоит выполнить еще иную задачу, он не подозревал тогда.

2

1 августа 1826 года на площади города Острога, где квартировал теперь переформированный Черниговский полк, над головами Сухинова и его товарищей сломали шпаги и сорвали с них перед строем полка мундиры.

27 августа их привезли в город Васильков. Они проехали то место, где восемь месяцев назад он, Сухинов, со взводом своих гренадер остановил майора Трухина, бесновавшегося и угрожавшего, отобрал у него шпагу, сорвал эполеты и толкнул в ряды взвода… Уже восемь месяцев прошло с тех пор, как вели они полк по снежным дорогам, ждали с часу на час присоединения других полков, вели полк к свободе…

Свободы не получилось. И что, быть может, еще горше – смерти в бою бог им тоже не послал.

28 августа их вывели на площадь.

Один из троих, барон Соловьев, писал потом: «На площади были построены Тамбовский пехотный полк и прибывшие из разных полков 9-й дивизии по сто человек рядовых с несколькими штаб- и обер-офицерами; возле самой виселицы помещен был отряд внутренней стражи. Сухинов, Соловьев и Мозалевский приведены закованными и поставлены впереди войска на большом друг от друга расстоянии».

Когда Сухинову предстала виселица на площади, ему сделалось трудно дышать. Он снова увидел, как Муравьев спрыгивает с коня возле колонны черниговцев и, указывая шпагой, отдает неслышные команды…

«Незабвенный мой Сергей Иванович, – подумал Сухинов, – они удавили тебя, подлецы… Вот на такой же…»

Виселица стояла перед ним.

«Когда приговор прочли войску, палач, подойдя к Сухинову, взял его за руку, повел через площадь к виселице и, обойдя вокруг оной три раза, передал в команду внутренней стражи. Так поступлено по очереди с другими… Зрители были не только в тесных толпах на площади, но занимали крыши домов».

Тысячи глаз смотрели на бывшего поручика Сухинова, обесчещенного, закованного в кандалы.

Тут он впервые подумал о том, кто до сих пор терялся где-то за спинами дивизионного командира, генерал-аудиторов, следователей, тюремщиков. Кто был этот его высший судия, император всея Руси? Молодой человек двадцати восьми лет, всю жизнь проживший в довольстве и безопасности, к двадцати восьми своим годам дивизионный генерал в гвардии, ни разу не понюхавший пороху. Он не был до сих пор прикосновенен к государственным делам, и пользы от него Россия еще не видела. А что он был за человек и фрунтовик – это Сухинов знал от Сергея Ивановича Муравьева-Апостола, которому верил свято.

А кто был он, Иван Сухинов, стоявший сейчас подле виселицы?

Сын нищего дворянина, который и детей своих прокормить толком не мог, Сухинов пятнадцати лет от роду в 1809 году завербовался в Лубенский гусарский полк. Восемнадцати лет встретился с неприятелем – в 1812 году – «против австрийских и саксонских войск в перестрелках при селении Тришиле и при деревне Теребуне 26 и 27 октября». 3 ноября полк пересек русскую границу и вступил в герцогство Варшавское. Начался заграничный поход. 20 ноября Сухинов сражается при Шелятине. Французы были отброшены, и десять дней лубенские гусары преследовали отступающие части. 30 ноября французы остановились, и Сухинов дерется в сражении при Горностаевке. 2 и 4 декабря он – в бою под Волоковыском.

1813 год не менее богат битвами. 23 апреля лубенские гусары атакуют французов под Волчанском. 24 апреля – бой под Гольсдорфом. Армия шла вглубь Европы. 26 апреля лубенцы форсируют Эльбу под Дрезденом. 30 апреля Сухинов дерется при Бышиверде, 3 мая – первый бой под Бауценом, 8 и 9 мая – генеральное сражение под этим городом. Лубенский полк в самом пекле. Под Бауценом Наполеон отбросил русских. Армия отступает. 10 мая – контратака под Рейхенбахом. Сухинов в первый раз ранен в кавалерийской схватке – саблей в правую руку.

Он остается в строю.

Уже 14 мая он участвует в сражении под Кенигштерном, которое длилось три дня. 18 мая он участвует в атаке на корпус Вандома. Снова ранен под Лейпцигом 2 сентября – в левую руку ниже локтя, в плечо и голову.

Он остается в строю.

И с 4 октября сражается снова под Лейпцигом в четырехдневной «битве народов».

Потом был ранен еще трижды.