Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны. Знать и помнить - Нина Константиновна Петрова

не могли между собой общаться. Каждый блок состоял из четырех штуб. Эти секции блоков настолько были забиты людьми, что четырехэтажные нары не могли вместить всех заключенных, плотно ложившихся друг к другу. Сколько за годы фашизма нашли вечный покой на этих жестких и холодных нарах людей многих стран Европы. Десятки тысяч людей, согнанных фашистами из разных стран на пожизненную каторгу, насильно оторванных от родных мест, людей, измученных непосильным, каторжным трудом, голодом, плетьми и пытками палачей, уже отчаявшихся дожить до дня освобождения из фашистского рабства.

Для заключенных изолированных 13 блоков был установлен жесткий режим. С 5 утра до 11 ночи в любую погоду круглый год всех выгоняли на улицу. Отощавших и больных, всех, кто не мог ходить, увозили вместе с трупами к крематорию и сжигали живьем. Концлагерь Дахау по своим ужасам и методам уничтожения людей фашистскими извергами не отличался от Бухенвальда и многих других лагерей смерти гитлеровской империи.

Не работающим заключенным, находящимся в изолированных блоках, давали четверть положенного пайка. Такого малого количества пищи хватало на то, чтобы продлить агонию умирающих от истощения и упадка сил. Полученные несколько граммов хлеба я умел сэкономить его, отламывая по маленькому кусочку, клал в рот и медленно сосал, как конфетку, стараясь продлить удовольствие. Это было страшное, незабываемое время.

Если бы человечество нашей планеты взглянуло на людей, содержащихся в изолированных блоках, пришло бы в неописуемый ужас и потребовало бы окончательного уничтожения нацизма, стереть с лица Земли кровавый фашизм, и чтобы уста человеческие никогда не произносили это мерзкое слово.

Может ли сейчас идти речь о прекращении преследования нацистских военных преступников, после стольких совершенных злодеяний на Земле, нет! Никогда не должно быть им пощады! Надо преследовать их до тех пор, пока не понесет заслуженной кары последний фашистский преступник, а скрывающие их подлую личность одинаково к ответу. Самая суровая кара гитлеровским палачам, вот мое слово, слово бывшего узника фашистских концлагерей смерти! Прибывший этап из Бухенвальда в Дахау разместили по изолированным блокам. Меня поместили в 27 блок, третью секцию. В четвертой секции этого блока содержались штрафники из других лагерей смерти, привезенные в Дахау. Там были из Освенцима, Маутхаузена, Эбензес и др. в т. ч. и штрафники Дахау. Эта секция была изолирована особо колючей проволокой, через которую проходил ток. Когда нас – несколько человек с этапа втолкнули во двор 27 блока, через калитку ворот, опутанных колючей проволокой, и вахтером, охраняющим выход, я пришел в ужас при виде потрясающей картины. Двор между 25 и 27 блоками был забит заключенными. Трудно было пройти к третьей секции. Стоял жаркий летний день. Солнце палило нещадно. Люди сидели, накрывши голову кто чем мог. Лежали, недвижимые, растянувшись во весь свой скелетный рост, бесчувственные, словно трупы, настолько худы, только кости обтянуты, как пергаментом. Сморщенные пожелтевшие лица, заострившиеся носы, глубоко запавшие глазницы с потухшим взором. Мертвых стаскивали в кучу к стене 25 блока, а то и вовсе не обращали внимания, трупы рядом лежали с живыми, и сразу трудно было понять, где живой человек, а где умерший.

Оживали заключенные, когда привозили еду. В глазах вспыхивал огонек жадного голодного зверя. Все сползались в очередь к баку с пищей, если только можно было назвать пищей баланду из брюквы, капустных листьев и еще чего-то. Человек проглатывал ее моментально. Глаза теряли тот живой блеск. Человек по-прежнему становился ко всему безразличным до отупения, шел и ложился рядом с тем, кто уже не вставал и никогда больше не встанет за этой вонючей баландой, да и сам, кто только что лег рядом с трупом, через несколько часов будет лежать вместе в общей куче мертвецов около стен крематория. В 27 блоке я познакомился с Кошкиным Николаем Васильевичем, который жизненную роль сыграл в моей лагерной жизни. Сам он из Орехово-Зуева Московской области. Мы стали с ним друзьями, делили все тяготы фашистской неволи, вместе выполняли задания подпольного комитета. Это был умный, мужественный советский человек, всем сердцем ненавидящий фашистов, воодушевлял и поддерживал моральное состояние тысяч узников.

В 1944 году в 27 блок, в третью секцию, где находились и я с Николаем Васильевичем, пригнали 74 измученных пытками, прошедших весь ад гестаповских застенков военнопленных офицеров Советской Армии, взятых в плен ранеными, контужеными, потерявшими сознание. С прибытием в лагерь этих советских людей взоры многих десятков тысяч узников концлагеря смерти Дахау были (устремлены) обращены на 27 блок в надежде из уст этих мужественных воинов услышать правду о великой кровопролитной битве с гитлеровскими полчищами. Они внушали уважение всей многонациональной армии узников концлагеря смерти Дахау. Из числа этой группы военнопленных офицеров выделялся летчик, капитан Григорий Лукич Шаллар, который являлся старшим этой группы и руководил борьбой Сопротивления. Это был человек огромного мужества, воли и железной стойкости. Григорий Шаллар до конца своих дней был предан Родине, великой ленинской партии, той большой идее, ради которой шел в первых рядах в борьбе с фашизмом и умирал, не преклонив головы своей перед палачами. Григория Шаллар фашисты взяли в плен без сознания. Кисть правой руки, левой руки локоть, лоб, нос обгорели. Его самолет сбили, когда он бомбил находившиеся в Варшаве фашистские группировки и военные объекты в Польше. Фашисты подобрали его и лечили в госпитале, рассчитывая привлечь советского офицера на свою сторону, сделать предателем. Нацисты рассчитывали посадить советского летчика на свой рогатый крестосмертоносец, чтобы он бомбил свои родные города и села, разрушая и уничтожая то, что не смогли уничтожить сами палачи – душегубы. Но фашисты, вылечив советского офицера Григория Шаллар, глубоко просчитались, не учли и не предусмотрели одного: мужества и стойкости Советского человека, воспитанного в советской школе и Ленинским комсомолом, его любви к своей Родине, во имя которой Шаллар Григорий готов вынести любые испытания, пойти на любые мучения, но не быть предателем, не опозорить имя Советского человека.

На предложение перейти на сторону врага после выздоровления Григорий Шаллар ответил фашистам, «что Советский человек никогда не предаст свою Родину, какую бы казнь палачи ему ни придумали». После предложения, угроз последовали пытки, избиения, но сильного духа, большой воли и высокого человеческого мужества не сломить было палачам – гестаповцам. Несмотря на весь свой опыт, палачи не догадывались, что, чем изощреннее становятся муки, которые они придумывали для своей жертвы, тем ярче разгоралось пламя ненависти к своим мучителям в душе Григория Шаллар. Он готов был в любую минуту принять мученическую смерть – только не предательство. Все перенес Григорий Шаллар – и голод, и подземные темные