Молодость может многое - Александр Сергеевич Омельянюк

То же самое твердил внучке и её дед — Иван Петрович Осколков, ровесник Сталина. Но в отличие от «отца народов», Иван родился на Алтае, в семье потомственных сибирских колдунов. Его с детства обучали различным профессиональным хитростям. Но когда доброго юношу Ивана попытались обучить наведению порчи на людей, он сбежал из семьи в Оренбуржье.

Там его потомственный дар и приобретённые умения пригодились в его дальнейшей работе.

Со временем Иван Петрович стал ветеринаром в одном из колхозов Оренбургской области, получив в народе признание, как «волшебника», излечивающего от хвори, травм и болячек любых животных.

А послушная дочь и особенно внучка училась с интересом, причем, хорошо и даже отлично.

Именно взятый ею разгон и любовь к учёбе невольно привели её на студенческую скамью Алма-атинского педагогического училища, на последнем курсе которого она и познакомилась со своим будущим мужем Михаилом.

Но на летние каникулы того же 1943-го года молодых разлучила командировка Михаила Сарычева, которого с группой курсантов послали в Среднюю Азию на юго-восток Туркмении для усиления границы с Афганистаном, где попытались было вновь поднять голову басмачи.

Из Алма-Аты, минуя Ашхабад, через Байрам-Али они поездом прибыли на юг Туркмении в посёлок, находившийся в невысоких горах недалеко от границы с Афганистаном, и, в основном, занялись горной подготовкой.

К удивлению Михаила, в один из дней в дом, где он давно расквартировался, явились сотрудники НКВД и арестовали на первый взгляд добропорядочного хозяина — колхозного бухгалтера, оказавшегося главарём местной ночной банды.

— Ну, надо же!? А ведь он меня угощал чаем в айване, вёл со мной вполне приличные разговоры, ничем себя не выдавал. Даже хотел мне на память халат с тюбетейкой подарить! Кто бы мог подумать? Вот притворщик! Надо мне впредь быть бдительней! — про себя решил бывший фронтовик — курсант пограничник.

Однако к новому учебному году они возвратились в Алма-Ату.

Но менее чем через полгода молодых ждала новая и неожиданная разлука. Это была к счастью недолгая командировка Михаила.

После сдачи очередных экзаменов, в конце января 1944 года его вместе с другими курсантами отправили теперь на Северный Кавказ для усиления армейской группы, проводящей операцию «Чечевица» по выселению в Казахстан и в Киргизию народов, обвинённых в коллаборационизме — в сотрудничестве с немецко-фашистскими захватчиками.

Но эта необычная операция пока держалась в секрете.

Михаила удивило большое количество товарных составов на их конечной станции Гудермес.

— Для чего и для кого? Наверно для грузов и войск?! Но каких? Куда и зачем перевозят? Скорее всего, или для наступления, или, как нас, на учения! — невольно задавался он вопросами.

Там же он увидел составы с мощными американскими грузовиками фирмы Студебекер, поставляемыми по Ленд-лизу из США в СССР через территории Ирана и советских республик — Азербайджана и Дагестана.

На двух таких грузовиках старший сержант Михаил Сарычев, исполнявший обязанности командира взвода, утром с товарищами отправился к месту временной дислокации «для участия в армейских учениях».

Их ждало горное селение, расположенное на одном из северо-восточных отрогов Скалистого хребта Кавказских гор на юге Чечено-Ингушской Автономной Советской Социалистической Республики.

Но не успели они далеко отъехать, как их догнал посыльный на мотоцикле и передал приказ командования срочно свернуть на запад к селению, ночью захваченному бандитами, и помочь опергруппе НКВД восстановить там законный порядок.

Вскоре командир взвода, сверившись с картой, приказал свернуть направо, и студебекеры с курсантами-пограничниками повернули в направлении одного из сёл предгорий Кавказа, представлявших собой два, параллельно идущих с запада на восток Терского и Сунженского хребта, ограниченных с севера Терско-Кумской низменностью, а с юго-востока — широким Аргунским ущельем.

Склоны гор вдоль идущей в неизвестность дороги были заснежены, а за правым бортом она обрывалась неглубокой пропастью. Вдруг неожиданно из-за поворота показался солдат в грязном полушубке. Он махал рукой в такой же грязной рукавице и что-то кричал. Остановились и получили разъяснения от оказавшегося младшим сержантом войск НКВД, что в это село, перебив охранение, ворвались бандиты Хасана Исраилова (Терлоева).

Этот бывший коммунист, корреспондент газеты, поэт и сценарист, ещё в тридцатые годы был в оппозиции к местной власти. За это он даже отсидел в тюрьме, после освобождения из которой, все злоупотребления и нарушения законности отождествил с центральной советской властью.

И в 1940 году Исраилов возглавил националистическое антисоветское движение в республике. Во время войны СССР с Финляндией он, взявший себе новую фамилию по названию тейпа, выполнял указания английских хозяев, в частности напав на грозненские нефтепромыслы. А теперь его подручные выполняли задания уже новых хозяев.

Младший сержант объяснил, что за поворотом на развилке дороги стоит его студебеккер с опергруппой НКВД, состоявшей, кроме него, из пожилого старшины, трёх штатских и командира — старшего лейтенанта.

— «Старший лейтенант Николай Фомин — представился тот — бывшая фронтовая разведка! А сейчас, после ранения, оперуполномоченный НКВД!».

Сарычев тоже представился, кратко доложив о себе.

— «Фронтовик? Вам сообщили, что поступаете в моё распоряжение?».

— «Так точно, товарищ старший лейтенант!».

— «Да ладно, Михаил… — похлопал тот по плечу младшего по званию ровесника — мы не на построении!».

Михаил вместе со старшим лейтенантом сел в кабину его студебекера, за руль которого сел младший сержант, а в кузове разместились все трое штатских, а старшина — в кабине другого грузовика на месте Сарычева.

Дорога до села была долгой, поэтому невольно разговорились, как фронтовики быстро найдя общий язык. Некоторая схожесть судеб быстро свела молодых людей. Вскоре Михаил поделился своими наблюдениями с попутчиком, и тот по секрету сообщил ему в общих чертах о готовящейся операции и их роли в ней.

Старший лейтенант Фомин, конечно, тоже не мог знать подробности этой обоснованной и вынужденной превентивной меры, в отличие от их высшего руководства.

Родившиеся, выросшие и сформировавшиеся на Кавказе, как личности, руководители СССР того времени Сталин и Берия знали и понимали психологию горцев. Многим жителям Кавказа всё ещё была присуща первобытнообщинная коллективная ответственность за свой род, с круговой порукой за любого своего соплеменника, совершившего преступление.

А массовые дезертирства во время войны, уклонения от службы в Красной армии, предательство своего социалистического государства, пособничество немецко-фашистским оккупантам и бандитизм — стали вполне достаточным основанием для ликвидации Чечено-Ингушской АССР и для выселения тысяч чеченцев и ингушей с их исконных земель, оказавшихся во фронтовой и прифронтовой полосе.

Справедливость такого правильного, хоть и насильственного решения, со временем была осознана и самими депортируемыми народами и особенно радостно их соседями — дагестанцами и