Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны. Знать и помнить - Нина Константиновна Петрова

В нем был крупный военный госпиталь, и рядом с ним, то ли как эксперимент, находился лазарет русских пленных. Здесь нас лечили два польских доктора. Одного звали «Пан поручик», второго «Пан капитан». Так мы их называли в присутствии немцев, а одних мы называли товарищами. Они были великими врачами, так как на самые сложные операции в немецком госпитале шли за ними. Русских пленных старались очень подолгу держать в лазарете под видом страшных болезней, лишь бы только не работать на немцев, и всех так напутствовали. Искать все возможности, но лишь бы не работать на врага. Они были оба коммунисты.

Спустя около трех месяцев моего пребывания в этом лазарете (за это время мне эти врачи сделали сложную операцию под наркозом) меня выписали на работу в г. Хенинген на кирпичный завод. Так как рана моя окончательно не поджила и я жаловался на болезнь сердца (хотя у меня такой болезни не было), мне дали в руки метлу и заставили подметать мусор по цехам. В команде при заводе было около 50 человек. Кормили очень и очень плохо. Мясом служили ракушки, наловленные в реке. Я приехал – их стояло 3 бочки. Комендант был немец унтер-офицер, всегда ходил с палкой и сильно бил, особенно если пожалуются на заводе. Переводчик был по прозвищу «Герман», молодой круглолицый краснощекий парень. Меня товарищи предупредили, чтобы я при нем не проболтнулся. Он продал много людей и тебя, говорят, изучает и подозревает. На заводе я пробыл всего несколько дней – заявил, что я очень болен, и меня снова отправили в Пидбург. Сделав вторую серьезную операцию и последнюю в моей жизни, врачей предали, хорошо, что успели мне сделать и закончить операцию. Приехали фашисты на легковых машинах, схватили обоих врачей, связали им руки и бросили их в машину. Все их вещи пересмотрели, ничего с собой им не дали, все выбросили в окно. Капитан на немецком языке попросил, чтобы ему дали проститься с русскими военнопленными, им разрешили. Подойти к нам им не дали, но несколько хороших фраз они сказали для нас. У капитана из глаз катились крупные капли слез. Последние фразы капитана были такие: «Победа близится, она будет скоро, а вы поменяетесь местами, мы встретимся». С этими словами их обратно толкнули в машину. Прошло много времени, когда мы вышли из плена, слышали от двух товарищей, которые сидели в одной тюрьме с этими докторами. Они видели их только через решетчатое окно, когда их раз в сутки выводили на прогулку во двор, а потом из них остался один – по их словам, капитана расстреляли. Вскоре после них меня опять выписали и отправили в лагерь в г. Трир (родина Карла Маркса). Лагерь также был международным, в нем были пленные многих стран, всех континентов, и черные и белые.

Переводчик был (звали его Конопка) исключительно советский замечательный человек, работал в нашу пользу. Он помог мне выбраться в село на виноградники. Село Казель и Рувер. Село Рувер, исключительно село коммунистов. Здесь в руверских лесах было очень много немецких дезертиров, покинувших свою армию, некоторые ночью приходили, и я со многими встречался. Встречи устраивали женщины и девушки – дочери этих солдат и коммунистов. Отсюда в феврале 1944 года мы с Васей Ботанцовым и сделали побег. Побег прошел удачно, хотя он длился около месяца и проходил он очень в тяжелых условиях. Иногда не было пищи до 3–4 суток. Часто натыкались на немецкие зенитные расчеты, на дезертиров, вооруженных оружием. Дезертиры встречались группами до 7–8 человек, но нас они не трогали, а наоборот, кормили, давали пищу с собой и указывали, как нам лучше пройти до линии фронта. Когда вышли за линию фронта, у нас радости не было предела. За неделю до нас убежал наш товарищ Петя Генералов, мы потом с ним встретились.

Нас собралось более сотни людей, и мы написали письмо на имя Сталина. В нем мы просили, чтобы нас послали на фронт, чтобы принять последние участия в боях, добивать ненавистный фашизм – врага человечества. Ответ мы получили такого содержания: армии у нас хватит и без вас, вы много лишений пережили, и надлежит вам отдохнуть, фашизм доживает последние часы.

Эти слова не доподлинные – их нам прочел прилетевший на самолете майор, и с ним был старший сержант.

Через некоторое время нас отправили в город Лейпциг, потом в г. Торгау – в 282 проверочно-фильтрационный пункт НКВД СССР. В 1945 году, в сентябре, был отправлен на родину, где с большим трудом доверили работу учителя в начальных классах, но в 1951 году под предлогом сокращения штатов заставили написать заявление об уходе с работы. Зав. роно тов. Ксенофонтов наедине сказал мне: «Знаю, очень хороший вы учитель. Вас любят учащиеся и учителя. Вы принимаете большое участие во всех общественных делах. Но как бывшего в плену я не могу вас больше держать на этой работе, на это есть решение РК КПСС»[154]. Я значился инвалидом Отечественной войны, и назначалась мне пенсия, но тут же вызвали в облвоенкомат, где и ликвидировали инвалидность. С 1952 года по сей день работаю в системе строительства. В настоящее время – мастер производственного обучения 5-го профтехучилища г. Рязани.

Два созыва избирался депутатом горсовета. Ударник коммунистического труда, член КПСС с 1958 года. Моя фотография не сходила с доски Почета, много раз печатали и в газетах.

Сейчас снова работаю с молодежью.

В г. Алитусе и до него мы жили, как близнецы-братья, оба тяжело раненные, и друг другу делали перевязки, это Гостев Миша – лейтенант, раненный пулей с переломом кости у самого плеча и в живот осколком, рана все время открыта, и все время шла течь. Нас было 99 инвалидов, но здесь в июле мы с ним расстались. Он остался, а я уехал в Германию. Его судьбу не знаю. Жив он или нет. Называл он себя москвичом. Запомнил еще фамилию лейтенантов: Ларин и Фролков, которые охотились в лагере за крысами. Крыс в лагере ели.

В Бельгии хорошо работали, в частности, агитации распространяли принесенные с шахты настоящие сведения из Москвы:

Иванов Георгий Максимович, живший до войны по адресу: Ленинград, ул. Труда, д. 10, комн. 50, п/о Кувшиново Калининской обл., с. Сурушино, д. 70.

По возвращении писал письма по этим адресам, но ответа не было. Много этот человек делал для Родины, а сам был все время больным. Часто опухал.

Сусличенко Павел Зосимович – Днепропетровская обл.,