Ласточка - Алексей Тимофеевич Черкасов

– Ох, не знаю уж, с чего и начать! – Ольга вздохнула. – Пришла вот… А могла и не прийти. Нюхозор там остался… Жалко. Верный был, и вот – отжил.

– Издох?

– Убит.

– Убит?

– Чего удивляешься? Разве сам не в тайге живешь? А вот кто убил?.. Я думаю, Имурташка.

Никита выпрямился и мягкими, неслышными шагами подошел к Ольге.

– Имурташка? Ты его видела?

– Видела. Эдакий маленький, юркий, с желтым лицом, кривоногий. Думаю, это был он. В первое утро, если бы я не натравила Нюхозора, он бы сам подошел к избушке. Нюхозор насел на него шагах в пятидесяти от меня. Отстреливался он и убегал… А весной еще я нашла кривой татарский нож. Отец говорил – Имурташкин. Я тебе его покажу. И тогда же нашла шагреневые перчатки Ухоздвигова. Теперь я вижу, что отец верно говорил: в той рассохе где-то лежит ухоздвиговское золото. Иначе зачем бы явился туда Имурташка? А вот почему он лезом лез к избушке – понять не могу. Если золото спрятано где-нибудь в рассохе, он бы мог взять его ночью. – И, хмуря брови, не сводя глаз с жарких углей, Ольга высказала свои предположения: – Золото, может, закопано в самой избушке или где-нибудь рядом. А я вот ушла… и он там теперь хозяйничает. А может быть, и он ушел, переждать время? Хитер он, ох как хитер этот хакас!

Ужинали молча. Ольга по выражению лица Никиты видела: он думает… думает об Имурташке. И о том, как его живьем поймать.

– Да, может быть, и не он был. У страха ведь глаза велики! Может, мне показалось, что у него кривые ноги и желтое лицо, – проговорила Ольга, как бы усомнившись в своих выводах.

«Тебе покажется!..» – только и подумал Никита. Теперь ему было ясно, почему Аниска в горячке назвала Имурташку. Аниска испугана. А разве Ольга признается, как было страшно в те ночи, когда она перестреливалась с Имурташкой? Но она сказала: «Могла бы и вовсе не прийти…»

– А у тебя здесь все хорошо? – спросила Ольга.

– Все плохо, – ответил Никита.

– Я так и знала. Это старатели распустили молву, что здесь золотое дно. Да разве в глине бывает золото? И исхудал-то ты как! Глаза ввалились. Брось ты это место. Разве мала тайга! Ровно начинает светать? – Ольга взглянула в сторону востока.

На востоке прояснилось небо. Выглянули звезды. А до рассвета далеко еще, далеко…

Ольга уснула на нарах с Аниской, а Никита до утра писал объяснительную записку директору прииска. Утром он объявил приискателям, что работы закончены и все они должны выехать и работать там, пока в транспорте. А потом – снова в тайгу, в разведывательные работы. Любопытные приискатели все утро расспрашивали Ольгу: откуда она явилась? Значит, Ольга где-то невдалеке от них работала, а вышла не на Благодатный, а к ним? Но разве Ольга скажет, где она была и откуда она вышла!

Никита отправил Ольгу с Аниской в Белую Елань с братьями Севостьяновыми, а сам с Матвеем Жоховым выехал к Спасскому займищу.

– Ты меня подождешь, – говорил он Ольге, уезжая. – Я дня через два-три вернусь.

– Ой ли! – усмехнулась Ольга. – Что-то на тебя не похоже. Не задумал ли ты другое? А если задумал – признайся.

Но Никита уверил, что он ничего не задумал и ему необходимо побывать только в Спасском займище…

Прошло три дня. Матвей Жохов приехал, а Никита остался в тайге.

XI

Ночь… Угрюмая, ненастная ночь. Кажется, со всего света хмурые, тяжелые тучи надвинулись на Белую Елань.

– Темно-то как, мама. Страшно! – шепчет Аниска, прижимаясь к матери.

Ольга ласкает дочь. Положив ее русую головку к себе на грудь, она посматривает в мутное окно, молчит. Сон бежит от нее. А спать, спать бы!..

В большом Доме приискателя тихо и дремотно-спокойно. Когда-то дом принадлежал золотопромышленнику Ухоздвигову. Теперь он населен приискателями с Благодатного. Едут ли они на прииск или с прииска – они непременно останавливаются здесь. И хозяйка дома – Настасья Ивановна, дородная вдова, – встречает и провожает каждого: пьяного с любовью уложит в постель, буйного – уговорит, с нелюдимым – помолчит, с разговорчивым – вволю наговорится.

Ночь… Дремотная, тихая, темная ночь. Давно уже в доме приискателя погасли огни. А Ольга не спит. Она все так же смотрит в черное поблескивающее окно и думает: «Уснуть бы, забыть бы про все, не думать!..» Вдруг сверкнула молния, яркая, сияющая, точно вспыхнуло небо. На мгновение стало так неприятно-режуще светло, что Ольга зажмурилась. Ударил гром. И еще. И еще где-то поближе – и вдруг удар над Белой Еланью, да такой силы, точно треснуло небо. Дом вздрогнул. Звякнули стекла в окне. Сонная Аниска прижалась к матери. В соседней комнате проснулась Настасья Ивановна, зашептала: «Свят, свят…» Вслед за последним ударом хлынул дождище. Не дождь, а ливень…

Под шум ветра и ливня, под раскаты грома Ольга стала засыпать. Час, два или три прошло, проснулся весь Дом приискателя… Настасья Ивановна разбудила Ольгу.

– Оля, Оля, ты спишь?

– А что там такое?

– Господи! Никита-то, Никита-то мой явился. Чуть тепленький, господи, страшно смотреть. Я ему сама открывала. По голосу-то и не узнала, думала, чужой кто – пьяный какой приискатель. А это он, Никита… Чуть тепленький! Меня так и затрясло всю. «Поднимай, говорит, всех приискателей!» А сам – в чем дух держится! Пока дошел до буфета, два раза падал… Да что же это я стою? Комиссара надо будить, – вдруг опомнилась Настасья Ивановна и опрометью кинулась из горенки.

Ольге вдруг стало холодно. Вздрагивая, она взяла спички, но не сразу решилась зажечь лампу. Ей казалось, что она сейчас же увидит Никиту именно чуть тепленького, умирающего… Что могло случиться с ним? Где он был всю эту неделю? Может быть, выследил контрабандистов, золотоменял-спиртоносов и преследовал их? Говорила же ему Ольга: «Поберегись, Никита. Ты у спиртоносов давно на примете!..»

Ольга долго искала платье. Нашла и почему-то снова повесила его на спинку стула… Ее длинные пышные черные волосы рассыпались по груди, мешали. Она откинула их за спину и вскрикнула. Ударил гром, точно кто-то выстрелил над головою Ольги, а эхо громового раската покатилось все дальше и дальше, куда-то в тайгу, и замерло.

Молнии жгут черное взлохмаченное небо. Жгут и жгут, а просвета нет. Темень. А ливень шумит и шумит, как ветер… «Какая дурная погода, – думает Ольга. – Какая страшная ночь!»

У приоткрытой створчатой двери в буфетную Ольга столкнулась с приземистой, толстенькой Евфросиньей Корабельниковой.

– Имурташку поймали, – сообщила Евфросинья.

– Имурташку? А он? Как он?

– Кто? Никита? Вроде живой.

– А чего ты