Вендская Русь - Николай Васильевич Соколов

Однако это был не Мелейн, а Эварт-криве[80] Накам, который тоже носил такие одежды, но, в отличие от Криве-кривайта, у него не было перевязи с изображением бога Перуна[81], – и подпоясывался он поясом, обернутым вокруг тела всего семь раз. К тому же если Криве-кривайт опирался на посох с тремя изогнутыми концами, то у посоха его заместителя их было всего два.

– К сожалению, Мелейн сейчас в отъезде, – признался, как бы извиняясь, Эварт-криве, когда князь витингов сообщил, что хотел бы повидать Криве-кривайта. – Может, я смогу быть чем-то полезен?

Накам занимался в Рикойто хозяйственными вопросами и управлял подвластными Криве-кривайту землями. В отличие от Мелейна, ему не надо было изображать недоступного и непогрешимого небожителя. Наверное, именно поэтому у Дихона сложились с ним почти дружеские отношения.

– Да тут заезжал Рогвальд, – решив заручиться поддержкой хотя бы Эварт-криве, начал рассказывать тиун Трузо. – На владения гаутов опять напали глопяне, которые угрожают и нашим землям в Погудии[82]. Так вот он считает, что пора их наказать.

– А нам до этого какое дело? – не понял его Накам. – Пусть Мстивой сам решает, воевать с ними или нет.

– Но если начнется война, она и нас затронет, – пояснил князь витингов. – Руский князь наверняка обратится к Криве-кривайту за поддержкой.

– Не думаю, что Мелейн станет препятствовать, если Мстивой решит у нас набирать воинов, – заявил Эварт-криве, подумав, что именно этот вопрос сейчас волнует гостя.

Ведь все Криве-кривайты были ярыми противниками любой войны. Исключение составляли лишь военные действия против вторгшегося на их землю врага. К тому же славяне мало интересовали верховного жреца Рикайто из-за договоренностей о разделении сфер влияния, в отличие от земель восточных племен, близких им по языку, обычаям и верованиям. Поэтому Накам и спросил, зачем русы стали так часто плавать в верховья Немана.

– Ищем более простой и короткий путь на Днепр, – сообщил, не заметив явного интереса собеседника, огорченный тиун Трузо. – Глопяне окончательно перекрыли Вислу своими несоразмерными поборами. Поэтому Трузо стало посещать намного меньше торговых судов. А ты говоришь, какое нам дело до войны с ними.

Видя, что князь витингов сильно расстроен, Накам подозвал одного из храмовых вайделотов, у которого жреческий кафтан был подпоясан белым поясом только единожды. И когда тот подошел, попросил его быстро все приготовить для жертвоприношения.

– Пусть боги помогут тебе справиться со всеми трудностями, – пожелал он Дихону, приглашая его пройти внутрь за ограду храма. – Все в их силе и воле.

Святилище Рикойто представляло собой огороженную деревянной стеной площадку, где посередине рос огромный дуб – одно из земных воплощений бога Перуна, перед которым постоянно горел священный огонь. Справа и слева от костра в землю были вкопаны два высоких столба, изображавшие Видевута и Брутена, а между столбами располагался большой жертвенный камень.

Князь витингов молча шел за Эварт-криве, хотя сейчас ему было совсем не до жертвоприношений и молитв. Однако уехать, не поклонившись богам и предкам Брутену и Видевуту, он не мог. Такое поведение расценили бы как неуважение к богам, за что полагалось одно наказание – смерть.

– Я оставляю тебя, но не прощаюсь, – сказал Накам у жертвенного камня. – Надеюсь, ты отужинаешь со мной.

Дихон ему кивнул, погруженный в свои невеселые мысли. Хуже всего было сознание того, что, если он не выставит хотя бы тысячу воинов, о куявских землях можно будет забыть. Его никто не станет слушать, даже двоюродный брат Мстивой.

Сейчас тиун мог рассчитывать только на половину своих воинов, ведь Трузо тоже нельзя было оставлять без охраны, и дружин десятка витингов, которые по тем или иным причинам могут его поддержать. Все вместе они составляли от силы пятьсот человек, не считая сотни, которую можно будет собрать в Галиндии и других его владениях.

Тут мысли Дихона прервал вайделот, надев на голову князя дубовый венок, после чего передал ему петуха и маленький топорик. Тиун Трузо отрубил птице голову и стал ждать, когда ее кровь стечет на жертвенный камень.

«Надеюсь, Перун меня услышит…» – подумал он и, подняв глаза, долго смотрел в бездонное сине-голубое небо, прося бога о помощи.

Глава четырнадцатая

Как и рассчитывал Радмир, они догнали караван на реке Свири, где ладьи разделились. Одна их часть во главе с Аскольдом пошла в верховья реки Паши, другая – Ояти. Делалось это для того, чтобы быстрее пройти волоки, не создавая на них толчеи и очередей.

Дело в том, что, когда там собиралось много ладей, местные жители сразу поднимали плату буквально на все. Разумеется, можно было обойтись без их помощи, но тогда время прохождения волоков увеличивалось раза в три. Одно дело тащить ладьи на себе, и совсем другое – с помощью лошадей.

– Ты там тоже работал? – поинтересовался Светослав у кормщика, когда разговор зашел о волоках.

– Бывало. Но тамошний народ не любят пришлых коноводов, – неохотно пояснил Протша. – Поэтому я чаще таскал ладьи на сясьских волоках.

– Мы ими тоже пользуемся?

– Иногда. Просто те ведут на реку Мологу, а эти – прямо на Шексну. Да что волоки! Они по сравнению с порогами и перекатами, которые нас ждут впереди, чепуха.

В полной мере старшина ощутил правоту слов кормщика на четвертый день, когда проходили первый порог. Ладью пришлось полностью разгрузить и пустую протаскивать через стремнину, а затем переносить вещи и снова загружать. Работали до глубокой ночи и большую часть следующего дня.

Таких порогов Светослав насчитал еще три без учета перекатов, где тоже иногда приходилось разгружать ладьи. А вот обещанного Протшей облегчения на волоке он не почувствовал: так же перетаскивали на себе грузы и помогали лошадям волочить ладьи.

Только когда волок закончился и они оказались на реке Суде, гребцы смогли снова сесть за весла. Ночи стояли светлые, и, чтобы наверстать упущенное время, решили не останавливаться на ночевки. Поэтому Светославу или кому-то из варягов приходилось каждый день подменять Протшу, чтобы дать кормщику немного поспать.

Перед самым устьем Суды их наконец догнал Аскольд, так что в Шексну караван вошел в полном составе. Ширина реки уже позволяла ставить паруса, и при попутном ветре гребцам давали передохнуть.

– А вот когда поплывем обратно, попутный ветер здесь большая редкость, – заметил как-то Светославу кормщик, велев ближайшим к нему гребцам поднимать парус. – Если так пойдет дальше, дней через пять уже будем в Цемерове[83].

Крепость на реке Которосли, расположенная неподалеку от ее впадения в Волгу, была центром руской власти в землях мери. В ней постоянно