Вендская Русь - Николай Васильевич Соколов

– В связи с твоей поездкой в Хазарию у меня будет две просьбы, – накормив гостя обедом, попросил цемеровский воевода. – Кроме ладьи с Белого озера, взять с собой еще две словенские, одна из них принадлежит моему свояку Войнегу.

– За такой прекрасный обед не смогу тебе отказать, – улыбнувшись, согласился Радмир. – А вторая просьба?

– Мне бы хотелось знать, платят ли черемесы[84], проживающие ниже по левому берегу Волги, дань. И если платят, то кому – булгарам или хазарам тоже. Последнее время участились их набеги на земли мери. Мерянские старейшины жалуются, а я даже не знаю, к кому по этому поводу обращаться.

– Я понял суть вопроса и постараюсь выяснить, – пообещал княжеский посол. – А сейчас извини, пора идти. Завтра отплываем.

По поводу завтрашнего отъезда он тем же вечером собрал всех сотников, пятидесятников и ладейных старшин. Следовало убедиться, что суда и подчиненные готовы к продолжению похода.

– Если все в порядке, у меня два сообщения, – выслушав их доклады, заявил Радмир. – К нам присоединятся три ладьи, из которых две словенские возьмет под свое начало Светослав. Я назначаю его пятидесятником. А ладья с Белого озера поплывет вместе с судами Рожнега. Также мы с Аскольдом и Драганом решили, что, когда закончатся земли мери, будем высылать вперед в дозор по три-четыре ладьи во главе с пятидесятником. Здешний воевода говорит, что черемесы стали часто пошаливать.

– Смотрю, ты скоро меня в чинах догонишь, – пошутил Аскольд, похлопав бывшего витязя Световита по плечу, когда они выходили из шатра княжеского посла. – Не смущайся, учись командовать…

Первый раз плыть в дозоре Светославу выпало на седьмой день. Ему дали время немного познакомиться с новыми подчиненными. Войнег годился ему в отцы, да и другой старшина, Тверша, выглядел опытным ладейщиком. И все же свежеиспеченный пятидесятник решил полагаться больше на себя.

Его ладья шла впереди, а сзади, чуть в стороне, слева, плыла словенская ладья Войнега. После полудня Светослав, а точнее, Протша, заметил над островком, рядом с которым им предстояло проплыть, беспокойную суету ворон, и старшина приказал сушить весла.

– Думаешь, засада? – с беспокойством поинтересовался он у кормщика.

– Засада не засада, но кто-то там притаился. Надо бы предупредить наших.

Решив, что дело серьезное, Светослав подозвал Войнега, а когда тот подплыл, рассказал ему о своих и Протши опасениях.

– И что будем делать? – спросил словенский старшина.

– Ты сообщишь обо всем Радмиру, а мы с твоим соплеменником попытаемся выяснить, кто так напугал на острове ворон.

– Лучше я отправлю к воеводе Твершу, а сам тебя подстрахую.

– Хорошо, только пусть поторопится, – согласился Светослав и приказал товарищам приготовиться к бою. – Попробуем заставить их проявить себя.

Пятидесятнику не хотелось выслушивать новые шутки Аскольда по поводу своей излишней осторожности, и он решил все выяснить еще до подхода каравана. Однако прежде чем плыть дальше, юноша дождался, когда ладья Тверши скрылась из виду.

– А теперь вперед! Пройдем узкой протокой между островом и берегом.

– Старшина, возьми кормило, а я на нос, – предложил Протша, натянув тетиву своего лука. – Правая сторона внимательно следит за берегом – если это засада, опасность может угрожать и оттуда.

К счастью, их предположение не оправдалось и они спокойно прошли протокой до самого ее конца, после чего Светослав развернул ладью и обошел остров уже с другой стороны.

– Там они, только затаились, – уверенно заявил кормщик, когда его начальник доложил подплывшему Радмиру о своих подозрениях. – Судя по размерам острова, их не больше пятидесяти, но они точно там.

– Что ж, давайте прочешем остров и все выясним, – предложил Драган, поддержав подчиненных.

Однако выяснять ничего не пришлось, так как в тот момент в протоке появилось два десятка лодок, одна из которых быстро поплыла в сторону каравана. А остальные перекрыли протоку, выстроившись в ряд, прикрывая отступление соратников с острова.

– Что я говорил! – радовался Протша, что не ошибся.

– Воины готовы к бою, – напомнил княжескому послу сотник Аскольд.

– Мы мирные купцы, – заметил тот. – Вначале послушаем, что скажет их посланец.

Когда долбленка с шестью человеками на веслах подплыла, находившийся на ее носу пожилой горбоносый воин приветствовал русов на родном им языке, но потом сразу перешел на мерянский, и Радмиру понадобился переводчик. Когда его нашли, то оказалось, что князь муромы[85] предлагает считать случившееся недоразумением и мирно разойтись.

– Чего захотел, мерзавец! – возмутился Аскольд. – Воевода, только разреши, и от них мокрого места не останется.

– Успокойся, сотник, – велел княжеский посол. – Что он там еще говорит?

– Обещает заплатить выкуп.

– Две тысячи кун нас вполне устроит, – пошутил Драган.

– Таких денег у меня нет, – сказал через переводчика местный князь. – Могу только предложить золотую гривну.

Снятая им с шеи гривна выглядела неказистой и тонкой, но, когда она оказалась в руке Радмира, тот отметил ее приличный вес. Проверив золото на зуб, он прикинул, что гривна потянет на половину названной Драганом суммы.

– Хорошо, договорились, – подтвердил заключенную сделку полабский княжич. – Только не советую больше нападать на руские караваны. Ведь в другой раз гривны под рукой может не оказаться.

– Что он еще сказал? – полюбопытствовал у переводчика Аскольд, когда князь муромы уже отплыл.

– Ругается. Говорит, что мы бы и заячьего хвоста не получили, не будь на острове его сына.

– Вот наглец! – восхитился сотник смелостью и выдержкой местного князя.

Глава пятнадцатая

В который раз, пересчитав свои силы, Дихон окончательно понял, что без воинов племянника ему не обойтись. Однако после мятежа куршей под угрозой их набегов оказались земли ламатов[86] и жмуди[87], с которых русы собирали дань. Большая ее часть шла великому князю, себе они оставляли только треть на содержание варяжской дружины.

Окончательно курши отпали совсем недавно. Достаточных сил их наказать у князя витингов Улеба[88] не было, и по совету двоюродного брата Мстивоя он обратился к данам. Но те угодили в засаду и, потеряв в ней половину воинов, на обратном пути разорили Трузо. Улеб не ожидал от союзников такой подлости и поплатился за доверчивость жизнью.

Усмирил куршей на следующий год конунг свеонов Олаф, который и стал получать с них дань. Такое положение дел вполне устроило Мстивоя, так как прекратились нападения на купеческие караваны русов, но лишило племянника князя витингов Рюрика части доходов. А главное, мятежные соседи стали нападать на земли ламатов и жмуди.

«…Надо ехать, – решил тиун Трузо. – Отправлюсь с утра и по дороге переговорю еще с кем-нибудь из витингов. Все-таки