Предсказанная смерть. Шпионки на службе Екатерины Медичи - Мюриель Романа

пяти тысяч экю. Капитан от французов настаивал, что это ошибка, испанский посол кричал про кражу. Пришлось призвать правителя Байонны, чтобы добрать сумму. Наконец Карл V подписал указ об освобождении юных принцев.

Генрих с братом четыре года не слышали родной речи, так что, когда французский дворянин вошел к ним и сообщил, что они свободны, пришлось звать стражника, чтобы тот перевел эту добрую весть на испанский.

Бабушка, сопроводившая их четыре года назад, тоже прибыла их встретить. Чтобы замести следы, испанцы облачили принцев в роскошные одежды и усадили на великолепных белых коней. Но наряды висели на тощих телах, и оба с трудом держались в седлах после стольких лет без физических упражнений. Бабушка не сдержала слез.

Обратный путь в Фонтенбло являл собой череду празднеств в каждом попутном городе. Но если к наследнику быстро вернулся вкус к жизни, Генрих, напротив, пребывал в потерянном состоянии: его мучили кошмары, он чурался всего и часто жаловался. К еде он едва притрагивался, боясь, что его отравят. Дичь, которую ему подавали, обретала в его глазах очертания крысы. Случалось, он внезапно отодвигал тарелку или сразу после пира его рвало. Все утешали друг друга тем, что ему, по счастью, не править. В одиннадцать лет он выглядел на девять и с трудом соглашался на навязываемые ему тренировки, призванные вернуть телесную крепость.

Выходил он из этой прострации, казалось, лишь в присутствии одной придворной дамы, Дианы де Пуатье, чья красота завораживала его так, что он не сводил с нее глаз. Франциску I пришла мысль попросить ее заботиться о юном принце. И свершилось чудо, какого не смогли принести все молитвы. В ее обществе к Генриху вернулась улыбка, он вновь согласился выезжать на охоту. Когда Диана пришла к королю и объявила, что его сын смотрит на нее как на женщину, Франциск I дал ей свое одобрение, коль скоро это укрепляет и утешает Генриха. Когда она возразила, что старше его на двадцать лет, король указал на ее опыт. Когда же напомнила, что у нее есть муж, король, ссылаясь на почтенный его возраст, сказал, что зеленый юноша и ей самой пойдет на благо. То, что последовало, превзошло все ожидания. Диана стала учить его всему, что касается жизни, и в том числе его родному языку, который Генриху, уже открывшему для себя телесные утехи, нужно было осваивать заново. Будучи младшим сыном, Генрих не чувствовал на себе бремени наследственных обязательств. И переживал любовь в безграничном блаженстве, сияющий и счастливый. Он даже лелеял надежду, что отец согласится на их с Дианой брак, когда она овдовеет. Но после уплаченного Испании выкупа королевство нуждалось в деньгах. Так что спустя всего три года после возвращения из Мадрида Франциск I выбрал Генриху в жены Екатерину Медичи, обладательницу первого на всю Европу состояния. Диана надеялась, что такой союз поможет Генриху побороть комплекс вины за то, что он так дорого обошелся Франции, тогда как, будучи младшим сыном, не был нужен сам по себе. Но напрасно. Лишь ее руки могли укротить ночные страхи юного принца в натопленной спальне.

Некрасивое лицо итальянской принцессы лишь отваживало от сближения с нею. Двор убеждал себя, что со временем ее красота еще расцветет, как гадкий утенок превращается в лебедя. Но этого не случилось. Несмотря на двадцатилетнюю разницу, Генрих продолжал смотреть лишь на Диану де Пуатье. Все привыкли к их паре, которую, казалось, связывает настоящее и взаимное чувство.

Их счастье могло бы длиться и дальше, если бы не вмешалась судьба. Спустя три кратких года старший брат Генриха умер, выпив стакан ледяной воды. Настолько неожиданную смерть объясняли не иначе как отравлением. Подозрение тут же пало на Екатерину Медичи, тем более что подавший бокал слуга был итальянцем, а смерть наследника была ей выгодна напрямую, поскольку делала ее мужа будущим королем. Но так как Франциск I питал особую привязанность к своей невестке, а девушка в семнадцать лет не способна сплести подобный заговор, Екатерина вышла из этого дела незапятнанной. Что до подавшего кубок, то после надлежащих пыток, под которыми он не признал злого усмысла, его четвертовали на Гревской площади. Генриха же повышение до ранга престолонаследника ввергло в хандру, облегчить которую было под силу, опять же, лишь Диане.

* * *

Генрих допивал бокал, все еще блуждая в мыслях, как вдруг в спальне заискрился веселый детский голосок.

– Отец, вы хотели меня видеть?

Малышка Марго была сокровищем, бесконечно излучающим радость. Диана часто звала ее, когда не могла разогнать тоску монарха собственной нежностью. Стоило малышке появиться, как лицо Генриха озарялось, глаза блестели так, как никогда не блестели с другими детьми, даже с сыновьями. Марго, вся из светлых кудряшек и розовых щечек, пухлых, как бархатистые персики, была озорной и игривой принцессой.

Едва увидев ее в дверях, босую, в кружевной сорочке, Генрих улыбнулся и раскрыл ей объятия. Марго побежала к отцу и так резво бросилась ему на шею, что Генрих повалился на кровать.

– Сколько в тебе силы, дочь! В таком маленьком теле – и не поверить.

– Я любую дикую лошадь могу укротить! – сказала Марго без тени сомнения.

– Правда?

Диана улыбнулась.

– Посмотрим же, – продолжал Генрих, становясь на кровати на четвереньки.

Марго с серьезным видом расправила плечи и приказала, вытянув руку:

– Лошадь, пригнись.

Генрих заржал, но послушался. Девочка довольно залезла отцу на спину. Она взялась за распахнутый ворот как за поводья и вонзила пятки отцу в бока.

– Вперед! – скомандовала она.

Генрих, выпрямив шею, спокойно пополз по кровати. Марго пришпорила его пятками.

– Быстрее, быстрее!

Он ускорился и предупредил:

– Держись крепче!

Он соскочил на пол, едва не уронив дочь. Но Марго, хохоча, повисла у отца на шее.

Генрих поскакал по комнате под ее чистый детский смех. Он картинно вскинулся на дыбы, но Марго обхватила отца ногами за талию, а руками – вокруг горла. И не ослабляла хватки.

Диана, глядя на них, тоже засмеялась.

Генрих повалился на пол, перекинув дочку себе на живот.

– Браво, моя принцесса, я сдаюсь!

– Видите, отец, у меня самой все отлично получается.

– Знаю, дочь моя. Пусть сохранит Господь вам эту силу!

– А как же иначе? – наивно спросило дитя.

Диана перекрестилась и молитвенно сложила руки, не теряя улыбки.

– Бегите одеваться, дочь моя. Воспитательница отведет вас.

Марго дала руку Диане и пошла за фавориткой, помахав на прощание отцу. Генрих провожал ее взглядом до тех пор, пока она не скрылась в коридоре.

«Отдать этого ангела Филиппу II, этому испанскому