Горькое дыхание джунглей - Ортензия

Вспомнить Александра Македонского. Пришёл, увидел, победил. И, конечно, забрал всё, что понравилось. Чем не мародёры? Не согласных с режимом развесить на деревьях, в случае с Африкой съесть.

— Не задерживайся там, — тихо шепнула Элен, рассматривая чернокожих девушек, — а то они с таким энтузиазмом на тебя смотрят. Так что будь поосторожнее, чтобы не уволокли, — и, словно невзначай прильнув ко мне, поцеловала в щёку.

— Не уволокут, — пообещал я.

— Надеюсь, — кивнула она, — ведь мы ждём тебя, не потеряйся.

Вот сказала, потеряться. Потеряться здесь было сложно. Слева — плотная стена бамбука, справа непроходимые джунгли и между ними открытая местность, которую ни степью, ни саванной не назовёшь. Голая земля без травы и даже без единого самого захудалого деревца. Так и топали, поднимая чёрную пыль в воздух.

С расстоянием я угадал, ровно через час мы подошли к пологому склону, который далеко внизу упирался в широкий песчаный берег. К сожалению, я не разглядел ни одного нормального съезда к воде, чтобы доставить рис своим спутникам, если они окончательно решат остаться здесь. Повсюду были рытвины, ухабы, колдобины и просто глубокие ямы. По всей видимости, осадки грунта произошли из-за большой водонасыщенности. И это не удивительно. Всюду, куда доставал глаз, простирался бескрайний ядовито-зелёный цвет, до самого горизонта. Словно кто-то натянул громадное биллиардное сукно на эту долину, на котором всюду лежали разноцветные шары.

— Зелёная вода, — взволнованно проговорила Ния, но я уже и сам догадался, мы добрались до места.

Действительно, этот цвет разительно констатировал с тем, который до сих пор удавалось лицезреть.

Внизу у самой кромки воды копошилось несколько человек, но до них было не меньше километра и точно определить, чем они занимаются, я не смог, поэтому вскинул автомат, не раскладывая приклада и, направив на людей, глянул в оптику.

Трое парней и две девушки сидели на корточках к нам спиной и, очевидно, выполняли какую-то кропотливую работу, ковыряясь в песке. Или что-то собирали. Рядом находилось пару продолговатых предметов, куда то один, то другой, запускали свои руки.

Я перевёл прицел дальше на круглые домики, которые ассоциировал с биллиардными шарами. И убедился, что не ошибся. Это действительно были дома, сотни домов. Некоторый стояли обиняком, но в основном это были небольшие группы из трёх-четырёх штук, а приблизительно в центре колонии их вообще расположилось не меньше двух десятков, притёртых так близко к друг другу, что казались единым архитектурным ансамблем.

И люди, много людей, копошащихся словно, муравьи вокруг своих жилищ.

Огромный город по меркам XVII века. Теперь переговорить с президентом этого мегаполиса и нанять с десяток работников. Возможно, у них вообще, своя биржа труда имеется или гастарбайтеры, что решило бы вопрос быстро и положительно.

Но в целом для меня было главным одно: подружиться с племенем не раздеваясь. А там уж точно — договоримся.

Лазарева с коровой двинулись вперёд, за ней девушки, детвора и я, немного отстав, замкнул шествие, глядя, как члены племени шагают вниз, уверенно обходя возникающие на пути препятствия. Босиком, и подумал, что мои девчонки зря так старательно вычищали ступни Ние, потому как шла она теперь явно прихрамывая. Отвыкли, ножки дочери вождя ходить без обуви по жёсткой земле.

Урочище, однако, продолжало жить своей жизнью, и по ходу ни одного человека в карауле не было, чтобы предупредить о странной процессии. Хороши же у них порядки. И о чём только думает вождь племени, ведь эдак враг может оказаться на пороге, и только тогда на него обратят внимание, когда уже поздно будет.

Нам оставалось протопать метров тридцать, когда бурёнка, услышав далёкий клич, остановилась и радостно поприветствовала обитателей зелёной воды протяжным мычанием.

Люди, сидящие у воды, мгновенно оказались на ногах, развернулись в нашу сторону, и несколько секунд их глаза метались испуганно по косогору. После чего замерли на Ние, которая вышла вперёд, обойдя Лазареву с коровой и подняв правую руку вверх, растопырила ладонь.

Однако надо отдать должное этой группе людей. В отличие от моих спутников они не были обнажены в прямом смысле этого слова. Во всяком случае ниже пояса были прикрыты то ли пучками травы, то ли водорослями, висевшими на них как декоративные межкомнатные шторы-висюльки. С первого взгляда понятно, что обе женщины мамочки, выкормившие своим молоком явно не одного ребёнка.

Увы, к великому сожалению женщин, ещё не придумали способ вылечить обвисшую грудь, кроме как подтяжкой, вот только сомнительно, что в этом поселении имеется специалист по маммопластике и более того, уверен: ещё ближайшие 400 лет здесь его точно не будет.

Хотя наткнулся я однажды на интересную книжку в интернете, некоего Арриана Флавия, который жил во втором веке до нашей эры. По каким-то достоверным фактам, которые, кстати сказать, не сохранились до нашего времени, он описал все подвиги Александра Македонского. И надо так понимать, что, если бы не сочинительство Флавия, мир никогда не узнал о Великом Александре. Честно говоря, в школе я был совершенно уверен, что такой полководец существовал на самом деле, а вот прочитав произведение того, кто явил миру героя, стал сомневаться.

Может быть, переводчик виноват, потому как не следует ожидать, что Арриан во втором веке до нашей эры, писал на классическом греческом языке, а перевод был осуществлён аж в XIX веке каким-то бритом. Согласитесь, когда читаешь как Александр в шлеме и латах, да ещё с мечом в руках прыгает со скалы, высота которой 30 локтей, а это, извините 5 этаж, в стан врага и не размазывается по земле, а своим мечом рубит недругов, ни много ни мало, два десятка воинов, после чего открывает ворота и всё его войско врывается в город, начинаешь сомневаться в правдивости подобных повествований. И как эти удивительные истории стали известны Арриану, совершенно неизвестно.

Родился Арриан спустя 200 лет после смерти Александра, что уже вызывает сомнение, потому как, к примеру, Берос — историк-эллинист, жрец храма Мардука в Вавилоне, современник Александра Македонского и первых Селевкидов, в своих трудах ни разу не обмолвился о полководце. Были и другие историки, в коих трудах также ни слова об Александре — целых 200 лет. А потом появился Арриан Флавий и явил миру Александра Македонского.

Так вот, о чём я. Якобы после битвы при Иссе наш герой обнаружил в покоях персидского царя наложницу необычайной красоты и, разумеется, не устояв перед чарами прекрасной незнакомки, потащил её в интимное место для более близкого знакомства. Увы, отказала ему в этом