Далайя - Абай Тынибеков

* * *

«Странно, нигде нет дозорных», – сотник напряжённо вглядывался с небольшой возвышенности в расположенное в низине спящее селение. От него до моря, оставшегося правее, было довольно далеко.

Костры слабо мерцали у жилищ, но людей не было видно. Приземистые войлочные шатры чернели на небольшом расстоянии друг от друга. Возле них при неясном свете огней были различимы кибитки. Чуть дальше от всех, но ближе к сотнику одиноко стояла одна из них. Костра возле неё не было.

– Ждите здесь. Что бы ни случилось со мной, не смейте появляться, – распорядился сотник. – Если враги, то оставьте моего коня и отходите в лагерь, – добавил он, боком, аккуратно спускаясь в сторону селения.

Под его ногами теперь оказалась непривычно жёсткая растительность, неприятно ощущаемая стопой сквозь подошвы сапог.

Небо от множества звёзд было светлым и низким.

Приблизившись к кибитке, сотник припал к земле, прислушался, затем слегка приподнялся и огляделся.

«Даже собак нет. Это хорошо», – мелькнуло у него в голове.

Он бесшумно коснулся войлока. Почти в тот же миг, откинув с двух сторон пыльные пологи, из кибитки выпрыгнули четверо мужчин. Сотник мгновенно отскочил в сторону и выхватил меч. Окружить его и прижать к кибитке им не удалось. Видя его быструю реакцию и не ведая того, кто он, что ему нужно и сколько с ним людей, стражники стояли безмолвно и растерянно, ничего не предпринимая.

– Ты кто? – наконец спросил один из них на сакском языке.

– Чьё селение? – готовый к бою, тихо, но жёстко спросил его сотник, понимая, что перед ним не воины, а простые люди.

Видя, что пришелец не бросается на них, знает их язык, и сообразив, что он им не чета, а настоящий воин, старший из них, тот, что задал вопрос, вновь заговорил:

– Мы простые кочевники, остановились здесь на отдых, держим путь в родные степи. А эти юноши со мной стоят сегодня в охране. – Чуть помедлив, он нелепо добавил: – С этой стороны.

Убрав оружие, сотник в знак мирных намерений слегка поднял руки и приблизился к говорившему. Тот стоял неподвижно и как-то обречённо склонив голову к узкому плечу. Остальные также не трогались со своих мест и не выказывали какой-либо решительности.

Внимательно осмотрев стражников, сотник убедился в своей правоте относительно их отнюдь не воинского вида. Говоривший был средних лет, щуплого телосложения и ростом едва доходил ему до плеча. В том, что он сказал правду, сомнений не было. Одежда на нём хоть и потрёпанная, но была явно сакской, выделанной из конской шкуры. Из неё же был и островерхий убор на голове. Обувку не удавалось рассмотреть, но, судя по всему, это были сапоги из грубой воловьей кожи. Только теперь сотник увидел в его руке сжатый акинак. У остальных же были лишь дубины.

– Почему подались в дорогу? – спокойно спросил он.

– Так персы, – тихо и с досадой ответил старший. – Повсюду были они. Пришли. Случилось сражение. Но их было очень много, а у нас воины как ушли им навстречу, так никто и не вернулся.

– Как долго идёте? Кто старший у вас? Где остальные? И где персы? – почему-то раздражаясь, стал спрашивать сотник.

– Идём мы второй день, – задумавшись, тот тут же поправился: – Уже будет третий. Но это вся наша дорога. Вчера среди ночи у нас увели всех лошадей. Убили двух наших стражников. Старейшина после этого и слёг. Умер. Стар был, не перенёс такой беды. Теперь все здесь сляжем. А персы? Они ушли к себе. Как пришли, так и ушли ни с чем. Зря войну затеяли.

Он замолчал, затем взглянул в лицо сотнику и предложил ему:

– Чего тут стоять. Пойдём к людям, сам всё увидишь.

* * *

Едва забрезжил рассвет, сотник вернулся в лагерь. Обо всём увиденном и услышанном во временном селении саков он в подробностях доложил старшему. Женщина также внимательно слушала его рассказ.

Неожиданное известие поразило всех.

– Здесь нам нельзя оставаться. Нет корма лошадям, – после недолгого раздумья произнёс старший.

Было решено выдвигаться к обречённым сородичам. К полудню караван приблизился к холму, где их ожидали два оставленных сотником воина.

В пробудившемся с зарёй селении каких-либо перемен не было.

– Вьючных коней с охраной в десять воинов оставь здесь, – взглянув на сотника, распорядился старший.

Остальные двинулись вперёд.

Завидев приближающийся отряд, все в стане вышли ему навстречу. Их измученный вид и неуверенность, сквозившая даже в позах, являли до боли жалкое зрелище.

Впереди встречавших находился тот самый ночной стражник. Теперь он был старейшиной в этом временном поселении беженцев. За ним стояли женщины с детьми. Дети цеплялись за материнские ноги и с опаской выглядывали из-за них. Юноши расположились как-то обособленно ото всех, чуть в стороне, сбившись в тесную группу, словно волчата в стаю.

Все молчали. Даже дети напряжённо всматривались в подступающих всадников.

От разожжённых костров потянуло дымком. Иногда слышался запах мяса, что варилось в котлах.

Старых войлочных шатров было всего пять. В одном из них приняли гостей. К их приходу были готовы. Подали мясо, чёрствые лепёшки и ледяную, слегка солоноватую воду.

Новоиспечённый старейшина вопросов не задавал. А всё, что он излагал скупыми фразами, уже было известно старшему.

При всей трагичности ситуации что-то неуловимое всё же было приятно старшему. Поначалу ему показалось, что это связано с внутренней обстановкой шатра – почти родной, по которой скучали и он, и все его люди. Но постепенно он убеждался, что ощущение вызвано чем-то другим.

В какой-то момент, когда в шатре вдруг затихли все звуки, он взглянул на молчавшего старейшину и тут же понял, отчего нахлынули на него такие чувства. Просто за всё время трапезы он не слышал от старейшины ни жалоб, ни стенаний по поводу переносимых ими бед, а это было очень по-сакски, по-родному.

Привыкнув довольствоваться малым и видя удручающее положение хозяев, прибывшие быстро насытились, хотя казалось, что вся еда была ещё не тронута.

Закончив трапезу и поблагодарив всевышние небеса, землю, воду и хозяина, гости вышли из шатра. Воздух был свеж и приятен.

– Я возьму людей и осмотрюсь вокруг. Приведи сюда всех остальных. Сам отдохни, – распорядился старший.

Сотник кивнул и удалился.

* * *

Невдалеке от стана старший легко обнаружил место, где не так давно находились лошади. Бурые пятна подсохшей крови темнели на земле и свидетельствовали о расправе, учинённой напавшими над охраной. Тел не было, их предали земле.

Пройдя по следу в ту сторону, куда увели