От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин

моем присутствии и не отдаешь мне чести? Он не слышит, не понимает и не боится… Дисциплина, одухотворявшая это тело, заставлявшая его двигаться, думать и не думать, как и когда прикажут, – эта вторая душа, – отлетела вместе с первой… Кто сам умирал в знойной степи, рядом с бочонком воды, которая уже не утоляет жажды, тот смотрит иначе: ни один злосчастный часовой расстрелян не был. Люди, очевидно, находились в состоянии полной невменяемости…

В лагере кабардинцев к трем часам пополудни воды уже не стало… К счастью, посланные с верблюдами в Бала-Ишем казаки дали знать, что колодцы всего в 15 верстах и не засыпаны, что воды много и хорошего качества. Туркменский аул, сидевший на этих колодцах, немедленно откочевал. Туда потянулись и все казаки, обманувшиеся в надежде найти у пехоты воду… Путь к Бала-Ишему представлял ту же картину борьбы последней энергии человека с непрерывными препятствиями, подавляющим зноем и усталостью. Только к 5 часам вечера начали подходить в лагерь кабардинцев посланные за водою верблюды. К 9 часам подвезено было всего до 230 бочонков и 50 бурдюков, то есть до 1300 ведер. Часть воды была тотчас отправлена навстречу все еще подходившим казакам. Некоторые из них едва могли добраться до лагеря, другие потянулись к Бала-Ишему. Привезенная вода несколько освежила людей; можно было по крайней мере набрать хотя один взвод, правда, едва способных держать оружие; взвод этот был отправлен к Бала-Ишему на случай нападения на потянувшихся туда казаков».

Факт весьма красноречивый: из шести рот пехоты и команды саперов, отдыхавших с 7 часов утра, едва набралось к вечеру 60 человек, способных к движению!

* * *

Кое-как передовой эшелон добрался до благословенных колодцев, растеряв на пути более ста человек, не имевших сил идти за другими, хотя дорога была несравненно легче прежней. Путь был обозначен трупами павших накануне казачьих лошадей и верблюдов.

Удивительно, но в эшелоне майора Козловского отставшим не давали воды в «виде наказания за нерасчетливую ее трату»! В кабардинском батальоне, например, на привале дали по котелку воды, а в сборной роте – по 9 крышек.

Затем Козловский получил записку Маркозова: «Идти на Бала-Ишем». Пошли… На 9-й версте Козловский получает новую записку: «Идти на Орта-Кую». Свернули… но сбили с толку проводников этим поворотом, так как никаких дорог не было и шли просто по барханам. Наконец остановились на ночевку. Люди в отчаянии пили собственную мочу. Дошли бы на следующий день изможденные солдаты до неблизкого колодца Орта-Кую, неизвестно. Но когда проводники ночью Козловскому доложили, что до Бала-Ишем всего 15 верст, он отправил туда за водой всех оставшихся верблюдов. Это решение спасло и людей, и верблюдов. Вода и пригодилась отступавшим казакам. На другой день отряд подтянулся к Бала-Ишему.

В Бала-Ишеме была немедленно произведена перекличка. После чего самые выносливые были отправлены искать и подбирать отставших, а также брошенное оружие и припасы. Переведя дух у Бала-Ишем, отряд двинулся к Орта-Кую.

Там нашли следы недавней туркменской кочевки, только что оставившей место. При этом сами четыре колодца засыпаны не были. Воды в них оказалось достаточно и хорошего качества.

– Почему туркмены не засыпали колодцы? – спросил одного из проводников Маркозов. – Ведь они знали, что мы воспользуемся этой водой?

Выслушав русского начальника, проводник поправил барашковую папаху:

– Вода слишком большая драгоценность, чтобы кто-нибудь посмел ее уничтожить! Ведь Аллах поместил ее в пустыне для всех путников!

Хотя найденная вода освежила людей, но жара нисколько не уменьшалась. Казаки отгоняли от воды своих лошадей. После долгой истомы ни лошадей, ни верблюдов нельзя поить вволю. Как не жаль было отнимать ведра с живительной влагой от бедных лошадей, но их надо было отнять, иначе смерть… Лошадей и верблюдов, конечно, поили, но спустя некоторое время.

А перспективы для Красноводского отряда были безрадостные. Несмотря на наличие воды, на дальнейшем маршруте колодцы были расположены куда реже, а расстояние между ними было куда большим. Это значило, что еще один-два перехода и весь отряд просто поляжет в песках. Когда подсчитали продовольствие, оказалось, что из-за падежа верблюдов и брошенного в песках груза хлеба до Хивы тоже не хватит. Увы, но выбор теперь был невелик: идти вперед и героически сгинуть в песках или, набрав воды в Орта-Кую, возвратиться, пока не поздно, в Красноводск, провалив экспедицию.

Что касается упрямого грузина Маркозова, то он собирался идти дальше, пусть даже с частью отряда. Для чего велел отобрать доброконных казаков, а также пять пехотных рот и дивизион горной артиллерии. Но тут уж единым фронтом против него выступили все старшие офицеры. Ситуация сложилась непростая. Поэтому был собран военный совет. Присутствовали подполковники князь Чавчавадзе и Левиз-оф-Менар, майор Козловский, капитан Мерковский, флигель-адъютант Милютин (сын военного министра), капитан Ореус и штабс-ротмистр Корсаков, врач Боейко и капитан Семенов. После недолгого разговора почти все пришли к единому решению – возвращаться. Маркозова поддержал лишь капитан Мерковский. И 22 апреля отряд двинулся обратно на Игду.

* * *

Отступление тоже было нелегким. В лицо офицерам и солдатам дул сильный встречный ветер, поднимавший тучи песка, затмевавшего солнце. Впрочем, это спасало от палящих лучей и жары, ветер был все же лучше неподвижной духоты. Вскоре снова начался падеж верблюдов. Особенно много пало животных на трудном переходе от Игды до Джамала. Только последнюю часть пути отряд, несмотря на зной и утомление, совершил уже достаточно благополучно. 14 мая в Красноводск вступил последний эшелон. Поход был кончен.

Теперь настало время подсчитать потери. Как оказалось, из трех с половиной тысяч верблюдов выжили только восемьсот, много пало и лошадей. Умерших было всего несколько человек, но ослаблены и вымотаны были все.

Вскоре к Красноводску подошли корабли Каспийской флотилии, и начался перевоз войск в место их постоянной дислокации на Кавказ. В Красноводске был оставлен лишь небольшой гарнизон.

Провал похода Красноводского отряда лежит полностью на полковнике Маркозове, который не удосужился детально изучить маршрут похода, не запасся необходимым количеством воды и набрал слабых и негодных к трудным переходам верблюдов.

Годом ранее, проводя разведку, Маркозов дошел до колодца Игды и, собрав расспросами сведения о дальнейшей дороге до границы Хивы, не удосужился проверить их рекогносцировками, а поэтому не знал ни истинного расстояния до следующих колодцев, ни точного направления к ним. Для выпускника Академии Генерального штаба легкомыслие непростительное! Почему Маркозов так поступил? Да потому, что мечтал о генеральском чине и орденах, мечтал о первенствующей роли своего отряда в Хивинском походе, не желая быть ни вторым, ни третьим.

Увы, пустыня, как и