От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин

упокой Петра I и подвижников, убиенных в войне с Хивой. Хан хивинский, не выждав ответа от меня на предложение его полной покорности и сдачи себя и ханства, увлеченный воинственною партией, бежал из города и скрылся ныне в среде йомудов, неизвестно, в какой именно местности. Войска вашего императорского величества бодры, веселы и здоровы». Весьма примечательно, что к прибытию гонца с этой телеграммой в Ташкент туда только что дотянули телеграф от крепости Верной и первой туда пошла именно телеграмма о взятии Хивы!

* * *

2 июня 1873 года в Хиву вернулся Мухаммед Рахим-Богадур, но уже не как властитель, а как побежденный. Кауфман потребовал его к себе, чтобы разговаривать с легитимным правителем, а не со случайными персонажами.

Ярым-падишах принял хана в дворцовом саду перед своей походной палаткой, в тени раскидистых вязов на устланном коврами помосте. Условия встречи определял Кауфман, который велел поставить рядом с помостом стол и стулья.

Узнав о предстоящей встрече главнокомандующего с ханом, в сад пришло немало офицеров, желавших своими глазами увидеть как самого хана, так и стать свидетелями исторического события.

Мухаммед Рахим прибыл верхом на богато убранном коне, в окружении небольшой свиты. Лицо хана выражало мировую скорбь.

Один из современников оставил такое описание Мухаммед Рахима: «Хан – человек лет тридцати, с довольно приятным выражением лица… У него красивые большие глаза, слегка загнутый орлиный нос, редкая бородка и усы и крупный, чувственный рот. По виду он мужчина очень крепкий и могучий, ростом в целых шесть футов и три дюйма, плечи его широки пропорционально этой вышине, и, на взгляд, весу в нем должно быть никак не меньше шести, даже семи пудов. Одет он был в длинный ярко-синий шелковый халат, на голове… высокая хивинская баранья шапка».

…Подъехав к палатке Кауфмана, хан слез с коня и снял баранью папаху. Затем, поднявшись на помост, встал на колени перед русским генералом, сидевшем на походном стуле. Возникла пауза. Маленький Кауфман, даже сидя на стуле, едва достигал роста стоявшего на коленях хана. На лице генерала играла плохо скрываемая улыбка победителя. Это был не только момент торжества, это был момент мщения, за мучеников Бековича-Черкасского, за тысячи сгинувших в этих землях русских людей, за разграбленные караваны, за все неисчислимые тяготы, которые пришлось вынести русским солдатам, чтобы добраться до этих мест. Момент действительно был исторический. Высокомерная и дерзкая Хива наконец встала на колени перед Россией!

Разговор Кауфман начал без всяких восточных прелюдий.

– Так вот, хан, – сказал он, – вы видите, что мы пришли вас навестить, как я вам и обещал это три года назад…

– На то воля Аллаха! – смиренно отвечал хан, не поднимая глаз.

– Аллах здесь ни при чем! – прервал его Кауфман. – Причина нашего прихода только вы сами! Если бы три года назад вы послушались моего совета и исполнили мои требования, то никогда не увидели бы меня здесь.

– Мое удовольствие видеть самого Ярым-падишаха так велико, что я не мог бы желать какой-нибудь перемены… – начал было блеять Мухаммед Рахим.

Это развеселило Кауфмана, и он искренне рассмеялся:

– Могу вас уверить, что это удовольствие взаимно… Но перейдем к делу. Каковы ваши намерения дальше?

Хитрый Мухаммед Рахим притворно вздохнул и поднял глаза к небу

– Я предоставляю это решить вашей великой мудрости. Мне же остается мечтать об одном – быть верным слугой великого Белого Царя.

Рядом с беседовавшими в небольшом пруду плавали уточки.

– Очень хорошо, – кивнул Кауфман, поглядев на уточек. – Кстати, если захотите, вы можете быть не слугой Белого Царя, а другом. Все зависит только от вас. Белый Царь не желает свергать вас. Он лишь доказал, что достаточно могуществен, чтобы вы не смели оказывать ему пренебрежение. В этом, надеюсь, вы убедились. При этом Великий Белый Царь слишком велик, чтобы мстить. Показав свое могущество, он готов простить вас и оставить на престоле при известных условиях, о которых мы поговорим в другой раз.

Мухаммед Рахим еще ниже пригнул голову:

– Я каюсь, что делал дурно, не уступая вашим требованиям, но я не понимал сути дела, к тому же мне давали дурные советы. Клятвенно обещаю, что впредь буду лучше знать, что должен делать. Я благодарю Великого Белого Царя и вас, славный Ярым-падишах, за вашу великую милость и снисхождение. Передайте Белому Царю, что я буду его самым преданным другом!

Когда Мухаммед Рахим убыл, Кауфман подошел к пруду, кинул уткам кусок хлеба и, глядя, как те жадно набросились на добычу, сказал:

– Представляю, с каким наслаждением Мухаммед Рахим посадил бы меня сейчас на кол, будь у него такая возможность.

– Иметь такого друга и врагов не надо! – усмехнулся стоявший рядом генерал Троцкий.

В тот же день для ограничения ханских полномочий был учрежден совет-диван, в который вошли трое назначенных ханом вельмож и четыре наших представителя – подполковники Иванов, Пожаров, Хороший и ташкентский купец Алтын-бек. Наиболее активные противники России из ханского окружения были арестованы, а их имущество конфисковано. Два вожака проанглийской партии – диван-беги Мат-Мурат и есаул-баши Рахметулла – были отправлены под усиленным караулом в вечную ссылку в Калугу.

В счет контрибуции была изъята и часть ханской казны, а знаменитый золотой трон Мухаммед Рахима, как изысканный трофей, был отослан в Москву в Грановитую палату.

А буквально через день вляпался в скандал великий князь Николай Константинович – известный шалопай и авантюрист. Вместе со своим адъютантом великий князь ночью взобрался по веревочной лестнице в гарем хана. Поднялся страшный переполох: визжали от испуга (или от радости) жены и наложницы, суетилась стража. Спасать жен прибежал сам полуголый Мухаммед Рахим-хан. Разбуженный Кауфман выгнал из гарема не совсем трезвого великого князя, кое-как успокоил безутешного хана.

Уже утром он едко высказался начальнику штаба Троцкому:

– Возможно, было бы разумным рассадить на ханских тронах наших великих князей, по крайней мере, гаремы бы не скучали!

11 июня Кауфман пригласил к себе хана и убедил его поторопиться с освобождением рабов во всех городах ханства. В тот же день хан Хивы Сеид-Мухамед Рахим-Богадур официально присягнул на верность России и издал указ об отмене рабства на всех принадлежавших ему территориях. Тогда же на Хиву была наложена контрибуция в 2,2 миллиона рублей.

Глава десятая

Решив первые насущные дела, Кауфман направил Оренбургский отряд в город Куня-Ургенч, дабы «привести к покорности» местных туркмен.

– Без этой меры цель экспедиции не может быть достигнута! – объявил он.

Явившимся к нему с повинной туркменским старейшинам Кауфман объявил, что на них наложена