От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин

отдел Сырдарьинской области. Начальник отдела должен был отныне приглядывать за поведением хана и вразумлять его. Кроме того, в награду за верность и помощь эмиру Бухары были переданы земли на Амударье между урочищами Кукерли и Ичке-Яр.

Закончив эти дела, Кауфман покинул Хиву и вместе с войсками направился в обратный путь. Первым ушел Мангышлакский отряд полковника Ломакина. Обратный переход через пустыню и плато Устюрт прошел успешно, и месяц спустя Ломакин прибыл в укрепление Киндерли. Туркестанский отряд на обратном пути основал на берегу Амударьи Петровско-Александровское укрепление. Оттуда казаки двинулись к форту Петровский, а пехота и артиллерия с самим Кауфманом – в Ташкент. Оренбургский отряд под командой полковника Саранчева вышел 19 августа из Куня-Ургенча и через Ургу направился к Эмбинскому укреплению, которого достиг 24 сентября. Возвращение для всех отрядов были не менее тяжелым, чем сам поход. Опять сказывались нехватка воды, жара и частые песчаные бури.

Ташкент встречал Кауфмана как триумфатора. В нескольких верстах от города в роскошных шатрах был накрыт банкет, звучали подобающие случаю речи. Вечером был устроен фейерверк с вензелями генерал-губернатора и названиями его побед. Следующим утром Кауфман въехал в Ташкент через триумфальную арку. По краю дороги пути войска, держа ружья «на караул», криками «ура!» приветствовали покорителя Хивы.

Едва вернувшись в Ташкент, Кауфман отправил «по горячим следам» новое посольство в Бухару. Посланцы генерал-губернатора предложили эмиру законодательно запретить торговлю людьми и право российских судов свободно ходить по Амударье. Разумеется, эмир все беспрекословно подписал. Так, в течение одного 1873 года Россия смогла добиться полного перелома политической ситуации в Средней Азии – победы над Хивой и полной покорности Бухары.

За взятие Хивы Кауфман был награжден орденом Святого Георгия 2-й степени. Этим же орденом 3-й степени были отмечены заслуги командующего войсками Сырдарьинской области генерала Головачева и начальника Оренбургского отряда генерала Веревкина. Еще пять офицеров получили ордена Святого Георгия 4-й степени. 24 генерала и офицера получили золотое оружие с надписью «За храбрость», среди них и начальник штаба Туркестанского военного округа генерал-майор Троцкий.

* * *

После окончания Хивинского похода встал вопрос о Красноводском отряде: почему тот не выполнил своей задачи? Была ли в том вина командира отряда Маркозова, или же этому помешали неодолимые силы природы? Чтобы ответить на эти вопросы, а также провести полную рекогносцировку по маршруту, не пройденному отрядом Маркозова от Хивы до урочища Орта-Кую, было решено отправить отряд во главе с полковником Михаилом Скобелевым.

Однако Скобелев предложил эту задачу решить по-иному – оперативно и малыми силами. На эту рекогносцировку он отправился всего лишь с пятью преданными туркменами. На случай нежелательной встречи с туркменами-йомудами, известными своими разбойничьими набегами на соседей, полковнику пришлось нарядиться в соответствующую одежду. Прощаясь с остающимися в Хиве, он многозначительно сказал:

– Выбирая свой путь в жизни, знай, что и путь одновременно выбирает нас!

Полковник Полторацкий, участник Хивинского похода, позже вспоминал: «Во время нашего ужина раздался топот коня. Я вышел и в темноте не мог разобрать, кто остановился у нашей палатки, только по голосу узнав всадника. Скобелев в туркестанском костюме, высокой шапке и вооруженный с ног до головы, стоял перед нами и просил благословления на дальний, опасный путь… Дай Бог ему успеха, но увидимся ли мы с ним? – подумали тогда все». В первый день группа, двигаясь с максимальной осторожностью, благополучно добралась до колодца в 32 верстах от лагеря русских войск, правда, «очень скудного водой».

Во время своего беспрецедентного по дерзости похода Скобелев скрупулезно составлял карту маршрута. Пройденное расстояние он измерял «быстротой хода лошади» и на всем пути аккуратно заносил на план (а это несколько склеенных листов кроки) все, что встречал по дороге и видел по сторонам. Несколько раз удавалось благополучно избегать встречи с конными разъездами туркмен. И все же, когда в один из дней отряд остановился на отдых у очередного колодца, местный пастух случайно обнаружил разведчиков и тут же помчался к ближайшему кочевью, где поднял тревогу. Пришельцам пришлось срочно ретироваться. Более сотни йомудов понеслись за ними по пятам. Позже Скобелев не раз говорил, что спасением они были обязаны исключительно резвости своих лошадей. Но и дальнейший путь, по свидетельству Скобелева, был чрезвычайно тяжелым: «Глинистые солончаки с рыхлыми и сыпучими песками, по которым без помощи людей не везде в состоянии тянутся орудия, даже на превосходных… лошадях», невыносимая жара, сухой, удушливый ветер, разносивший «массы раскаленного песку, от которого по целым часам трудно было различать предметы даже на самом близком расстоянии…».

Последний – третий – переход в 34 версты разведчики Скобелева проскакали благополучно, но, как только расположились на отдых неподалеку от колодца, услышали топот копыт. К ним подъехал отряд воинственного рода туркмен-йомудов численностью три десятка человек. Проводники Скобелева тотчас уложили его на землю и, накрыв кошмами, категорически потребовали от него не подавать признаков жизни и недвижимо ожидать, пока непрошеные гости не уедут в степь. Туркмены тоже напоили лошадей из колодца и, усевшись кругом, завели разговоры и расспросы: куда и зачем едут? Наши разведчики отвечали на вопросы, при этом кивая на лежащего под кошмами Скобелева и объясняя, что это заболевший жестокой лихорадкой караван-баши. По воспоминаниям «больного», его действительно в то время бросало и в жар, и в холод, но не от одного удушья под войлоками, а от близости смерти. Когда же, отдохнув, йомуды ускакали, Соболев повел своих разведчиков дальше. Рейд продолжался еще несколько дней. Несколько раз встречались новые шайки йомудов, но всякий раз удавалось счастливо избежать стычки. Скобелев продолжал вести записи и составлять подробный план местности.

Положение путников было ужасное. Обессиленные форсированным движением, ослабленные недостатком пищи и постоянной жаждой, которую не в состоянии была утолить тухлой водой из бурдюков, они с трудом тащились по знойной безотрадной пустыне. Жара стояла неимоверная: прикоснуться к оружию было невозможно – металл до волдырей обжигал руки, у некоторых разведчиков «носом пошла кровь». Наконец, дойдя до очередного колодца, напоили оставшихся в живых лошадей и пополнили запас воды. Без нее на обратном пути всех ожидала верная смерть. Но воду удалось обнаружить, и смерть отступила…

В целом разведывательный рейд продолжался семь дней. За это время маленький отряд прошел по безводной, безжизненной пустыне свыше 600 верст. Скобелев провел детальное исследование местности и составил карту ранее неизвестных пустынных районов. Он также вернул доброе имя командиру полковнику Маркозову, установив, что его отряд не дошел до колодцев чуть более полутора десятков верст и повернул назад, потому что, по разведданным, в то время там