От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин

– Я чувствую необходимость посылать наших офицеров в Тегеран для обучения и наведения дисциплины в персидском войске. Можно даже субсидировать Персию с целью обеспечения безопасности ее как барьера для России.

В ответ на запрос Лондона о мнении генерал-губернатора Индии о предложениях Томсона лорд Нортбрук ответил, что Персия ненадежна. Да, в Тегеране есть люди, которые желают союза с нами, но сегодня русская партия сильна, как никогда ранее.

После этого он собрал Совет Индии.

– У нас, слава Богу, нет союзнических обязательств защищать Персию своим оружием. И мы не должны идти на эту авантюру, которая вызовет недовольство афганского эмира, чьи интересы сегодня идентичны с нашими, – заявил вице-король Индии на совете. – Даже если мы будем хотеть, мы не сможем защитить Северную Персию от российского вторжения. Расстояние от Персидского залива слишком велико, Кавказ же рядом. Кроме того, никто из европейских держав заступаться за Персию не будет. А война между Англией и Россией сейчас невозможна, так как ни одна из держав не находится в таком положении, чтобы причинить серьезный ущерб другой. Поэтому наша позиция такова – убеждать Персию, что она может получить от нас материальную помощь.

Глава индийского правительства лорд Солсбери склонялся к более решительным действиям. А главнокомандующий британской армией в Индии генерал Напьер Магдала вообще резко возразил вице-королю:

– Я должен признаться, что имеется большая опасность в вашей политике отступления, пока российские военные базы не будут установлены в основных пунктах вокруг Индии. По моему мнению, Англия должна делать все, чтобы удержать Россию на расстоянии вытянутой руки от Афганистана и Персии, и во имя этой цели я предложил бы Персии дружбу, в которой она нуждается.

Секретарь совета Эдвард Бейли сформулировал проблему самым простым способом:

– Что касается Персии, то вопрос состоит лишь в том, готовы ли мы поддержать или оставить ее. Что касается меня, то, зная русских, скажу, что верить в их мирные заверения не стоит.

Большинство членов совета вице-короля колебались.

Что касается Министерства иностранных дел в Лондоне, во главе с лордом Дерби, то оно придерживалось взвешенной позиции вице-короля Нортбрука.

В результате никаких реальных мер принято не было. Англия лишь бомбардировать Россию меморандумами и нотами, запросами и вопросами… В Петербурге все внимательно читали и складывали бумаги с английскими вензелями под сукно, так сказать, до лучших времен…

В 1875 году в Париже был созван Международный географический конгресс, на котором была открыта обширная выставка. «Гвоздем» русской выставки стала коллекция ювелирных изделий из Хивинского ханства, представленная туркестанским генерал-губернатором К.П. Кауфманом. При этом в Париж прислали столько драгоценных экспонатов, что разместить их в отведенных комнатах дворца Тюильри было невозможно. Поэтому на берегу Сены было сооружено временное строение в 23 метров длиной и 8 метров шириной, получившее название «Русский павильон», где и были выставлены среднеазиатские сокровища. Российская экспозиция имела ошеломляющий успех. С раннего утра до позднего вечера «Русский павильон» штурмовали толпы желающих посмотреть на восточные редкости. Представление хивинских сокровищ европейской общественности имело важное политическое значение. Оно наглядно продемонстрировало всему миру, что Россия прочно утвердилась в Средней Азии, став там полноправной хозяйкой.

* * *

Закачивая разговор о Хивинском походе, хочется остановиться на последующей судьбе одного из его участников – великого князя Николая Константиновича, так как это имеет непосредственное отношение к Большой Игре.

Великий князь вернулся из Хивинского похода в ореоле героя, с орденом Святого Владимира 3-й степени и аксельбантами флигель-адъютанта. К этому времени он серьезно увлекся ориенталистикой (востоковедением), изучал восточные языки. Помимо этого Николай Константинович принял активное участие в работе Русского географического общества. При этом он хотел возглавить Амударьинскую разведывательную экспедицию с целью научного изучения только что завоеванного края. В Географическом обществе были, разумеется, рады августейшему вниманию. Николая Константиновича избрали почетным членом РГО и назначили начальником экспедиции. И образование, и боевой опыт это вполне позволяли. Возможно, в лице Николая Константиновича мы получили бы энергичного и предприимчивого разведчика, а также еще одного незаурядного участника Большой Игры, авантюрный характер великого князя этому способствовал. Но все внезапно перемешала любовь.

Увы, Николай Константинович загубил свою репутацию, влюбившись в американку Фанни Лир и, вопреки настояниям семьи и лично дяди-императора, ни за что не хотел отступать от своих чувств. А вскоре в доме Романовых разразился еще один скандал – Николая Константиновича обвинили в краже фамильных драгоценностей для своей возлюбленной. И хотя тот клялся на Библии в своей невиновности, в глазах родни это выглядело еще большим грехом. От великого князя отвернулись все, считая его позором императорской фамилии. Надо сказать, что впоследствии выяснилось – драгоценности украл адъютант великого князя проходимец корнет Савинов (бывший тайным любовником все той же Фанни Лир!). Но это станет известно гораздо позднее. А пока (чтобы прекратить скандал) семья объявила Николая Константиновича… душевнобольным. Отныне в бумагах, касающихся императорского дома, запрещалось упоминать его имя, а принадлежавшее ему наследство передавалось младшим братьям. Он также лишался всех званий и наград и вычеркивался из списков полка. Помимо этого, великий князь навечно высылался из Петербурга и был обязан жить под арестом в том месте, где ему будет указано. Вначале великий князь был отправлен в Оренбург, а потом в Ташкент, где и прожил остаток своей жизни.

Следует сказать, что, выброшенный на обочину жизни, Николай Константинович остался верен принципам Большой Игры и в дальнейшем принял в ней посильное участие. Факт сам по себе уникальный! Еще в Оренбурге он написал и издал брошюру «Водный путь в Среднюю Азию, указанный Петром Великим». В течение 1877–1878 годов возглавлял экспедицию по изучению возможности соединить удобным путем Туркестан и Россию, дойдя в Каракумах до станции Каратугай на Сырдарье. В 1878 году, по итогам экспедиции, Николай Константинович издал брошюру «О выборе кратчайшего направления Среднеазиатской железной дороги». Увы, посланный в Петербург проект был признан нерентабельным из-за малонаселенности земель. Несмотря на все с ним происшедшее, Николай Константинович постарался остаться в Большой Игре хоть и неофициально. В 1878 году он принял участие в Самарской ученой экспедиции, которая изучала судоходство по Амударье и возможность ее искусственного поворота по Узбою в Каспий. Самарская экспедиция охватила обширную территорию среднего и нижнего течения Амударьи, с включением района Гиссара. Вернувшись из экспедиции, он выпустил в Самаре брошюру «Аму и Узбой». По цензурным условиям автор указал себя латинскими буквами «N.N.», а в примечании был безымянно рекомендован как «один из лучших исследователей Средней Азии». Надо сказать, что с годами Николай Константинович поутих