От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин

море, не прощает непочтительного отношения к себе. Вот и на этот раз зазнайство и шапкозакидательство одного едва не погубило тысячи… Впоследствии военные историки вообще будут считать, что возвращение отряда обратно с такими потерями можно считать огромной удачей… При этом признаем, что войска Красноводского отряда свой долг исполнили до конца.

Любопытно, что после окончания похода Маркозов получил благодарность от командующего Кавказским военным округом. Однако вскоре всеобщее осуждение кавказских офицеров вынудило его уйти в отставку. Впрочем, выждав несколько лет, Маркозов снова восстановился в армии, а впоследствии сумел дослужиться до полного генеральского чина…

Глава девятая

Когда объединенный отряд генерала Веревкина подошел к Хиве, стало понятно, что это весьма серьезная крепость. Хиву опоясывали высокие зубчатые стены с башнями. Кроме того, город был окружен рвом от двадцати до двадцати футов шириной. В сам город вели крытые ворота с тяжелыми башнями по бокам. При этом стены были двойные – наружная и внутри города. Внутренняя стена, с частью города, которую она окружала, образовывала цитадель длиной в милю и шириной в четверть мили. За этой стеной располагались ханский дворец, большая башня, несколько медресе и административные здания. Над городскими стенами возвышались многочисленные купола мечетей и стрелы минаретов.

Едва наши приблизились к городу, стоявшее перед ним хивинское войско немедленно открыло огонь из форштадта. Был открыт огонь и с крепостной стены.

Теперь надо было решаться: остановить войска на дистанции залпа и ждать Кауфмана или же атаковать самим? Веревкин решил атаковать! Впоследствии ряд историков будут упрекать Веревкина, что он не пожелал ни с кем делиться славой покорителя Хивы. Но что именно думал тогда Веревкин, мы не знаем… Дело в том, что Веревкин стоял уже под стенами Хивы, а туркестанцам осталось до нее еще 70 верст.

Как бы то ни было, следующим утром наши батальоны двинулись вперед через сады. Вскоре начался жестокий бой, постоянно переходящий в рукопашный. Хивинцы жаждали поквитаться за вчерашнее поражение и с особой яростью бросались в атаку. Но точная стрельба русской артиллерии, обстреливавшей стены через головы своих, а также грамотное взаимодействия пехоты и казаков вновь добыли нам победу. Первыми к арыку Палван-Ата, протекавшему всего в двухстах саженях от стены, прорвались две роты Апшеронского полка во главе с майором Буравцевым. Быстрота и дерзость этой атаки ошеломила хивинцев, и, оставив предмостное укрепление, они бежали, бросив несколько пушек. Но вскоре к кладбищу, расположенному рядом с арыком, подошла хивинская пехота, и снова начался яростный бой.

Большая партия хивинцев засела в стоявшем рядом со зданием медресе и начала стрелять в пробегавших мимо апшеронцев. Тогда два десятка солдат стремительным броском атаковали медресе и ворвались туда, переколов его защитников штыками. С нашей стороны несколько человек тоже было ранено.

В это же время выстрелом со стены был ранен в лицо и сам Веревкин. Зажимая платком льющуюся из разорванной щеки кровь, он подозвал начальника штаба Саранчева:

– Владимир Семенович, принимай команду. А я, кажется, отвоевался!

– Все сделаю как должно, – лаконично ответил Саранчев и тут же приказал артиллерии максимально усилить огонь по крепости.

Увы, хорошо укрепленный город с двадцатитысячным гарнизоном оказался не по зубам малочисленному русскому отряду. Опасность положения апшеронцев и ширванцев под стенами вынудила их, оставив нескольких убитых, отойти, вынесли только раненых. При этом отход был совершен в полном порядке. На следующий день хивинцы позволили нашим подобрать погибших под стенами города. Увы, все они оказались обезглавленными и с распоротыми животами…

* * *

Тем временем в городе началась паника. Ее инициатором оказался сам хан. Видя, как русские снаряды крошат стены, Мухаммед Рахим впал в прострацию, а когда очередной взрыв потряс и дворец, он вскочил на лошадь и с несколькими телохранителями бежал в ближайший город Хазават, к туркменам. При этом хан бросил не только ближайшие окружение, но и свой гарем… После этого в столице Хорезма уже никто ничем не командовал – все только бегали и истошно кричали.

28 мая был разграблен мародерами ханский дворец. Впрочем, говорили, что на самом деле все богатства были припрятаны женами хана. Кое-что было впоследствии найдено и отправлено в Петербург для представления императору.

Под шумок несколько вельмож попыталась провозгласить новым правителем ханского брата Атаджана-тюру, сидевшего в городской тюрьме по обвинению в заговоре. Когда за Атаджаном-тюрю пришли, он решил, что его пришли убивать, и потерял сознание. Вельможи кое-как привели бедолагу в чувство и потащили во дворец. Тем временем другая группа вельмож там уже вручила власть дяде бежавшего хана Сеиду Эмиру-Уль-Омару. Увидев конкурента, Сеид Эмир-Уль-Омар гневно сдвинул брови:

– Зачем притащили Атаджана? Тащите обратно!

Бедняга вторично лишился чувств, и его снова отволокли в тюрьму.

Понимая, что оборонять Хиву уже никто не будет, а обстрел только увеличит число жертв, Сеид Эмир-Уль-Омар выслал парламентеров. Размахивая белым полотенцем, те вышли из ворот. Бой стих. К парламентерам подъехал на коне полковник Ломакин, которому Веревкин поручил вести переговоры. На попытки хивинцев добиться от наших прекращения огня и отвода войск и начала переговоров через три дня Ломакин отрицательно покачал головой:

– Здесь и сейчас! Мои требования таковы – немедленная капитуляция и сдача всего оружия! Остальное решим потом! Где ваш хан?

Переговорщики замялись. Вперед выступил седобородый аксакал:

– Его величество соблаговолил перенести свое драгоценное тело из Хивы в Хазават!

– Заварил кашу, а сам сбежал! – стукнул нагайкой по сапогу Ломакин. – Вот шельма!

Парламентеры вздрогнули:

– Мы согласны на все ваши условия!

– Сразу бы так, – усмехнулся Ломакин. – Отворяйте ворота и тащите сюда все пушки, ружья и сабли.

Нескольких старейшин Ломакин отправил к Кауфману, чтобы те лично сообщили командующему о сдаче города.

Вскоре ворота Хивы раскрылись и из них потащили пушки и начали сбрасывать в кучи стрелковое и холодное оружие. К воротам и трофеям встали караулы. Над ближайшей стеной Хивы взвилось русское знамя.

Когда подсчитали потери, выяснилось, что в отрядах Веревкина и Ломакина при занятии Хивы было убито 4 человека, а ранено четыре десятка, в том числе сам Веревкин и 6 офицеров. Еще десяток солдат был контужен близкими разрывами снарядов.

При этом как такового штурма крепости в классическом его понимании не было. Наши не копали апрошей, не лезли на стены по лестницам, не пробивались внутрь через проделанные проломы. Впоследствии известный военный историк генерал-лейтенант М.А. Терентьев называл бой за Хиву «перепалкой». И это вполне справедливо.

* * *

К этому времени к Хиве с юга уже подходил отряд Кауфмана. Наших солдат и офицеров поражали богатые сады, которые тянулись