Война за Австрийское наследство. Часть 1. Война из-за Уха Дженкинса - Сергей Евгеньевич Мозгов

Выход в море был назначен на 2 февраля. Большое количество судов, сложность фарватера и капризы погоды сильно растянули эту операцию. В день выходило в море по дивизиону. Первым это сделал дивизион Огла. Лесток вывел свой дивизион на следующий день. Много времени отнял инцидент, случившийся с “Augusta” из дивизиона Вернона. 60-пушечный корабль при следовании по фарватеру не справился с управлением и, свалившись слишком далеко под ветер, наскочил на мель, поломав руль и пробив днище. Пришлось ждать, когда его снимут с мели и отбуксируют назад в гавань для ремонта.

Лишь 11 февраля закончилась проводка через фарватер транспортов, и они смогли присоединиться к эскадре, поджидавшей их у мыса Морант, на востоке Ямайки. В тот же день на флагманской “Princess Carolinе” был поднят сигнал, который заставил собравшуюся там армаду судов одеться парусами.

Первыми выступили военные корабли, сформировавшие три дивизионных колонны. За ними плотной массой, под конвоем двух 50-пушечных кораблей и двух бомб-кетчей, последовали транспорты.

Целая неделя ушла у англичан на то, чтобы, идя против ветра, добраться до мыса Тибурон. Здесь эскадру уже ждал шлюп “Wolf”, отправленный адмиралом вперед, на разведку. Капитан Дэндридж доложил Вернону, что, заглядывая 14 февраля в гавань Порт-Луиса, он обнаружил там 19 больших кораблей, один из которых был под адмиральским флагом.

Собранный на “Princess Caroline” военный совет принял решение немедленно двинуться к Порт-Луису, запереть французский флот в его гавани и высадить на берег десант для захвата города.

23 февраля армада Вернона, преодолев то небольшое расстояние, которое еще отделяло ее от базы французского флота, встала на якорь у небольшого островка Ваш, лежащего почти напротив Порт-Луиса, в 15 километрах к югу-западу от него. Шлюп “Spence”, вернувшийся в тот день с рекогносцировки, подтвердил, что эскадра д’Антина стоит в гавани, но он насчитал только 16 кораблей. Транспорты с войсками вошли в пролив Сюд, отделявший Ваш от берега Эспаньолы, где была найдена удобная якорная стоянка. Они были готовы по первой команде произвести высадку десанта западнее Порт-Луиса.

Но команда такая не поступила. 24 февраля из крейсерства вернулся фрегат “Experiment”. Его командир капитан Рентон – тот самый, который привез в Англию известие о взятии Порто-Бело – доложил Вернону, что, по словам британского торговца флот д’Антина ушел из Порт-Луиса. Это заставило адмирала провести еще одну рекогносцировку.

25 февраля шлюп “Spence” с капитаном Чарльзом Ноулзом на борту снова появился у входа в гавань Порт-Луиса. В глубине ее сквозь туманную дымку действительно были видны силуэты 16 больших кораблей. Но сказать точно, что это за корабли, было невозможно на таком большом расстоянии. Ноулз, не удовлетворившись увиденным, приказал капитану подойти поближе, хотя и понимал прекрасно всю рискованность такого маневра. Легкий на ходу “Spence” лихо вбежал в бухту и пошел на сближение со стоявшими там кораблями. С более близкого расстояния все они оказались торговыми судами, кроме одного 40-пушечного фрегата, принятого ошибочно за адмиральский корабль. Быстро развернувшись и выйдя из бухты, Ноулз поспешил к месту стоянки флота, докладывать адмиралу о своем открытии…

Ошибки разведчиков поставили Вернона в очень неприятное и неудобное положение, грозившее политическими осложнениями с Францией. Чтобы как-то оправдать свое появление у берегов французской колонии, он отправил к губернатору колонии, мсье де Ларнажу, все того же Чарльза Ноулза. Капитан должен был вручить губернатору послание адмирала, смысл которого заключался в том, что британский флот вынужден был зайти в залив у острова Ваш из-за сильного ветра и, что он не имеет никаких враждебных намерений и просит позволения набрать на берегу воды и дров.

Де Ларнаж, уже не ожидавший для себя ничего хорошего в связи с появлением британской армады у Порт-Луиса, с едва скрываемой радостью воспринял эти миролюбивые заверения Вернона. Проникшись симпатией к Ноулзу, губернатор доверительно сообщил ему, что флот д’Антина ушел в Европу, и что случилось это 6 февраля, в один из дней, когда перед гаванью не было английских крейсеров.

Таким образом, получалось, что французы покинули Порт-Луис еще до того, как британский флот вышел из Порт-Ройяля.

Снова был созван военный совет, на котором было решено со всеми силами идти к Картахене, в Новую Испанию.

Семь дней было потрачено на заполнение бочек свежей питьевой водой, заготовление дров и перевозку всего этого на корабли. Кроме того, каждый день на берег свозились партии солдат и негров для рубки фашин и кольев для будущего лагеря.

6 марта к эскадре присоединился фрегат “Squirrel”, ходивший на разведку к Картахене. Он привез известие, что только 6 линейных кораблей и несколько галеонов остались в Картахене. Торрес же с эскадрой 31 января ушел в Гавану.

8 марта к Картахене в качестве передового отряда были направлены корабль “Weymouth”, фрегат “Experiment” и шлюп “Spence”. На следующий день вслед за ними, одевшись парусами, двинулась вся армада Вернона, которой предстояло захватить один из самых укрепленных городов Испанской Америки.

Французский адмирал направился домой гораздо раньше, чем предполагал, не будучи в состоянии получить достаточное количество продовольствия для экипажей своих кораблей.

В Вест-Индии было оставлено лишь 6 кораблей под командой графа Roquefeuil, которые перешли в Пти-Гоав, расположенный по другую сторону полуострова Тибурон, где климат был более благоприятным для европейцев. Они должны были оставаться там до весны, а затем вернуться во Францию.

Трагедией был отмечен обратный переход французского флота через Атлантику. Расставшись с тулонской эскадрой, взявшей курс на Гибралтарский пролив, адмирал д’Антин повел свои корабли в Брест. Один из них, 64-пушечный “Le Bourbon”, в бурную штормовую ночь потерял эскадру из поля зрения и продолжал плаванье в одиночестве. Многочисленные течи в ветхом, нуждавшемся в килевании корпусе, сильно замедляли его ход.

Матросы, число которых заметно поубавилось за время пребывания в Карибах, ослабленные к тому же болезнями и недоеданием, целыми сутками посменно работали на помпах, борясь за живучесть своего корабля. Но, несмотря на все их старания, вода в трюме заметно прибывала.

12 апреля на подходе к Бискайскому заливу, на высоте острова Уэссан, капитан корабля маркиз Булэвийер (Boulainvilliers) должен был с горечью признать, что дойти до родных берегов, до которых оставалось уже совсем немного, им не удастся. Судно слишком много приняло забортной воды, и никакие усилия команды ему уже не помогут. Необходимо было думать о спасении людей. Самым ужасным было то, что на корабле имелась лишь одна единственная шлюпка, хотя и