Когда была война - Александра Арно

Эти слова чётко отпечатались в её памяти. – как наколотый на руке лагерный номер. «Меня зовут Даша, мой отец офицер Красной Армии, он обязательно отыщет меня», – снова и снова повторяла она про себя, стараясь избегать встречи глазами с кем-нибудь из эсэсовцев. Они почему-то очень не любили, когда заключённые смотрели им в глаза.

А через два дня маму увели в ту самую часть лагеря, откуда обычно никто не возвращался. Даша сумела выскользнуть из барака и быстро-быстро побежала к красным кирпичным домикам. Никто её не заметил. Она спряталась в густых зарослях бурьяна позади одного из домов и осторожно выглянула.

Мамы там не было, но было много других людей. Они толпились на тенистой вытоптанной полянке у какого-то здания с высокой печной трубой, многие держали на руках детей. Потом появились эсэсовцы. Форма отливала зелёным в ярких лучах солнца. Они распахнули узкую дверь и загнали всех людей внутрь здания, а потом заперли её на висячий замок.

Дальше Даша не смотрела. Что бы там ни происходило, маму она не видела, а значит, с той всё хорошо. Нужно просто подождать, и она обязательно вернётся, а потом придёт папа и заберёт их из этого ужасного страшного места.

Мама не вернулась. Лето сменилось осенью, с деревьев начала опадать листва. Ночи становились холодными, сырыми и промозглыми, пыль на земле намокла и раскисла, превратилась в грязь. После наступила зима, и всё вокруг окутало белым морозным покрывалом, небо подёрнулось сизой дымкой. Следом пришла и весёлая звонкая весна, которая принесла новую надежду утомлённым измученным узникам.

Даша вместе со всеми радовалась её приходу, но уже тогда она отлично понимала: мама не вернётся, и ждать дальше просто нет смысла. Верить в это отчаянно, до боли не хотелось, но выбора у неё не было. Да, мама больше никогда не придёт, не обнимет её, не пообещает, что скоро всё обязательно закончится.

К тому времени Даша уже знала – живым из лагеря не выходит никто. Здесь все умирают. Кто-то раньше, кто-то позже, но все. И выхода отсюда нет. За прошедший год она вдруг перестала быть ребёнком и, вынужденная повзрослеть раньше срока, понимала уже слишком многое. С горечью и болью, со страшной тоской и мукой, но всё же она признала: да, мама умерла.

И единственной ее надеждой стал папа. Папа – офицер Красной Армии, который обязательно найдёт её и освободит. Даша не знала, когда это случится, но твёрдо верила в то, что случится обязательно.

***

Январь, 1945 год.

Полковник Завьялов рвал и метал. Присущая ему обычно выдержка испарилась, и под раздачу попал весь командирский состав штурмового отряда 106 стрелкового корпуса, в том числе и старший лейтенант Максим Извеков. Они стояли в ряд у стола в штабной палатке, а напротив сидел разгневанный Завьялов. Взгляд его был хмурым и не предвещающим ничего хорошего, он одну за одной закуривал папиросы и, так и не докурив, нервно тушил в жестяной, почерневшей от времени пепельнице. В палатке витал сизый дым, пахло табаком и сыростью. Связист склонился над пищащей рацией и не поднимал глаз – боялся, видать, что и ему перепадёт, если хоть как-то привлечёт к себе внимание.

– Вы мне эти Капцовичи уже вторые сутки взять не можете! – снова загремел Завьялов. – Там горстка немцев! Горстка! – Он потряс в воздухе рукой и стукнул по столу ладонью. – И вы никак их с позиций не выбьете! Матёрые мужики, бывалые, а с десятком фашистов несчастных справиться не могут!

– Капциовице, – машинально поправил его Извеков. – Деревня называется Капциовице, а не Капцовичи.

– Да какая, к чёрту, разница! – взвился полковник. – Хоть какашка! У нас приказ: освободить эти… Капциовице!

– Извините, товарищ полковник, – кашлянул Данила Белозёров, майор. – Но вы видели их укрепления? Шквальный огонь ведут такой, что головы не поднять… что уж говорить о штурме.

Завьялов прожёг его стальным взглядом. Максим опустил глаза. Полковник вообще был мужиком требовательным и суровым, а сейчас вон разбушевался так, что мама не горюй. Наверное, если бы у Максима были уши, как у кота, он бы съёжился и прижал их к голове – как обычно коты и делают.

– А ты придумай, Белозёров, как их оттуда выкурить! – Полковник встал, сделал несколько шагов по палатке и, остановившись у стены, резко развернулся на каблуках. – Мозги же у вас есть? Вот и думайте! А чтоб Капцовичи эти грёбаные взяли!

И махнул рукой, показывая, что все свободны.

Деревня Капциовице была небольшой, штук на тридцать домов вместе с разрушенными. По обеим её сторонам возвышались два католических костёла. Они смотрели на мир глазницами пустых стрельчатых окон с выбитыми витражными стёклами, закопчённые стены казались серыми в скудном свете январского дня. Огонь немцы вели из установленных на колокольнях пулемётов, поле перед деревней было полностью заминировано, и стоило только кому-то приблизиться к нему, как начиналась пальба.

Извеков с Белозёровым молча вернулись в часть. День уже клонился к вечеру. С утра неожиданно начало пригревать солнышко, и снег кое-где подтаял, смешавшись с грязью. Спящие деревья тихонько поскрипывали, покачивали толстыми ветвями. Колкий зимний ветер путался в их кронах и завывал над головой подобно раненому зверю.

Привезли ужин. Солдаты выстроились в длинную очередь, каждый со своим котелком. Повар открыл флягу, и над частью поплыл густой аромат овсянки с мясом. Максим подышал на озябшие ладони, потёр их друг об друга. Мысли крутились на одном и том же месте – словно в тупике, не находя выхода. Как им взять Капциовице? Как выбить немцев с позиций? Лобовой атакой не пойдёшь – перестреляют всех. Отправлять разведку тоже опасно – и без того пятеро уже не вернулись, а у них сейчас каждый солдат на счету. Опытных диверсантов в части просто не было, как и снайперов – полк совсем недавно был переукомплектован и солдаты в основной своей массе представляли собой молодых неопытных новобранцев.

Оставалось только одно: обойти Капциовице и пойти прямиком в городку Освенцим, который и был конечным пунктом задания. Ну не сидеть же им тут ещё двое суток, ей-богу! Или запросить танковую или артиллерийскую поддержку. В том, что её дадут, Максим сомневался, ведь наверняка Завьялов уже тоже об этом думал. И наверняка запрашивал. Других полков поблизости не наблюдалось, а значит, придётся им действовать только своими силами.

Но как выбить немцев с позиций, если весь их полк – это молодые неопытные новобранцы?

Мысли снова вернулись к началу. Максим глубоко втянул носом морозный январский воздух и порылся