Крах дипломатического «Согласия» - Александр Владимирович Быков

качестве, я пришел, чтобы сообщить важные новости. Мне доподлинно известно, что новый заместитель народного комиссара по иностранным делам Чичерин выражает готовность к контактам с представителями британской стороны. Его непосредственный начальник Троцкий в курсе этого и хотя официально не поддерживает с нами отношений, но благосклонно молчит…

«Чичерин, – подумал Линдлей, – знакомая фамилия, это тот самый революционер, которого арестовали в прошлом году в Лондоне за агитацию, из-за него было много неприятностей и уступок большевикам. Интересно, значит теперь он заместитель министра иностранных дел и общение с дипломатическим корпусом – его прямая обязанность».

– Позвольте, господин Локкарт, кто Вас уполномочивал на такого рода заявления? Я официальный представитель Великобритании в России и имею четкие инструкции из «Форин Оффис» о недопустимости каких-либо контактов с большевиками.

– То-то и оно, дорогой посланник, – по-приятельски фамильярно продолжал Локкарт, – а я как раз наоборот, являюсь неофициальным представителем Великобритании и никто мне указывать не может, что делать, ну, разумеется, кроме Премьер-министра. Я получил от Ллойд Джорджа свои инструкции и буду их неукоснительно исполнять.

– В таком случае, не соблаговолите ли посвятить меня в круг Ваших обязанностей.

– Разумеется. Я прибыл в Россию в качестве главы коммерческой миссии для налаживания торговых отношений. Как известно, дружба, основанная на бизнесе, – хорошая дружба.

– А какое отношение Вы имеете к бизнесу? Вы же карьерный дипломат.

– Да, дорогой посланник, я дипломат и им остаюсь, но в это тяжелое время должен быть там, где укажет наше правительство. Помните, как мы с Вами прекрасно ладили, когда я состоял в Москве на службе в консульстве?

– Разумеется, – ответил Линдлей, – но это было другое время, за период Вашего отсутствия произошли большие перемены.

– Всего четыре месяца отсутствия! Я даже не успел забыть русский язык, – пошутил Локкарт.

Линдлей, который плохо понимал по-русски, почувствовал в этой фразе гостя желание досадить ему.

– Хорошо, я буду всемерно содействовать вашей экономическом миссии, – сказал он, – но в чем будет состоять моя помощь?

– Прежде всего, Вы познакомите меня со всей нашей агентурой и распорядитесь, чтобы они выполняли мои поручения.

– А Вы имеете соответствующие полномочия? – Линдлей произнес это с напором, как будто вдруг собрался немедленно закончить это весьма странный для него разговор.

– Можете не сомневаться, – заверил Локкарт, – в ближайшее время Вы получите необходимые указания из Лондона.

Поверенный в делах застыл в надменной позе. Ему не нравился напор, с которым этот тридцатилетний юнец разговаривал с ним, состоявшимся джентльменом, отцом троих дочерей, первым дипломатическим лицом в стране, в конце концов.

Он вдруг почувствовал, что в Лондоне ему не вполне доверяют, иначе зачем было присылать сюда этого Локкарта. Экономическая миссия! Кто же сейчас серьезно отнесется к этому заявлению? Миссия Локкарта политическая, и это следует считать аксиомой.

– Господин посланник, – гость учтиво улыбнулся, – так я могу рассчитывать на ваше полное доверие и понимание?

– Разумеется, – отвечал Линдлей, что он еще мог сказать.

– Так вот, – с места в карьер продолжил Локкарт, – мне известно, что в Брест-Литовске на переговорах большевики во главе с Троцким умышленно затягивают подписание мира. Это в наших интересах, и поэтому мы в сложившейся обстановке должны помогать большевикам.

– Что такое? – не понял Линдлей, – Помогать людям, которые выступают против святая святых – частной собственности, помогать преступникам, захватившим власть с помощью военного переворота. Да знаете ли Вы, что всего пару недель назад они расправились с избранным народом России Учредительным Собранием?

– И тем не менее, интересы дела на Западном фронте требуют, чтобы мы оказывали содействие большевикам в той мере, в какой это будет возможно. Фронт, какой бы он не был, еще существует, и, следовательно, силы немцев, задействованные на Востоке, не могут быть переброшены во Францию.

– Фронт существует местами, – вставил Линдлей, – в большинстве случаев даже там где еще стоят войска, они не способны к сопротивлению, потому, что пьют с врагами водку и шнапс.

– Я знаю, – проявил осведомленность Локкарт, – у них это называется «братание». Понимаю и то, что у немцев «братание» по часам, и боевая подготовка тоже по часам, а у русских только «братание». Но именно поэтому Троцкий и предложил на переговорах свое видение ситуации: «ни мира, ни войны».

– Еще армию распустить осталось, – добавил Линдлей.

– Так и есть, – ответил Локкарт, – а Вы, очень проницательны. Такая армия никому не нужна, с ней невозможно воевать, и Троцкий считает необходимым отправить её по домам.

– Но это приведет к окончательному падению Восточного фронта!

– Поэтому большевики и тянут время на переговорах.

– Испытывать терпение немцев – затея опасная.

– У них нет другого выхода, да и у нас тоже.

– Вы говорите как заправский большевик, – заметил Линдлей Локкарту.

– Я просто хорошо знаю ситуацию, – ответил тот, – я Вас попрошу, завтра пригласить сюда наших агентов. Из тех, кто наиболее боеспособен. Я знаю, где-то в Петрограде находится капитан Кроми. О его подвигах наслышаны даже в Лондоне. Мы с ним немного знакомы по Москве. Мне так же будут нужны специалисты по коммерции для консультаций, все-таки я глава торговой миссии! – Локкарт загадочно улыбнулся, – до встречи.

Неожиданный гость поклонился и покинул здание посольства.

Линдлей вернулся за рабочий стол, обнял руками голову, задумался. Ему было ясно, что прислан его возможный преемник, как тогда летом из Лондона уже присылали преемника Бьюкенену.

Он хорошо помнил все перипетии пребывания социалиста Артура Гендерсона в России и ту нервозность, которая была в посольстве. Он помнил растерянный взгляд посла, ненависть в глазах его жены и дочери, подозревавших Линдлея в связях с Гендерсоном.

Но тогда он был чист перед послом и смог сохранить свое доброе имя. Теперь Линдлей поставлен в аналогичную ситуацию – должен помогать человеку, который отправлен, чтобы, возможно, сместить его с должности. Конечно, поверенный в делах будет помогать Локкарту в рамках инструкций, если таковые последуют, но не более.

В посольстве и окрестных домах погас свет. Такое бывало часто, при необходимости зажигали свечи и продолжали работать, но сегодня Линдлею захотелось покинуть уютный посольский кабинет. В глубине души он был оскорблен и унижен визитом Локкарта. Поведение этого мальчишки не особенно задело опытного дипломата, угнетала сама постановка вопроса, недоверие, которого он не заслуживал.

«Может быть, это Сэр Джордж постарался? – подумал Линдлей, – нет, вряд ли, ему сейчас не до того. Британские газеты обвиняли бывшего посла в провале миссии. «Уши росли» из правительственных кабинетов. Нет, это не Бьюкенен. Просто премьер-министр Ллойд Джордж нашел себе в лице Локкарта очередного любимчика и пытается делать свою игру. Он сместил всех, кто возражал ему, и назначил на их должности лояльных людей.

Тот же Гендерсон после возвращения