Фернандо Магеллан. Том 1 - Игорь Валерьевич Ноздрин

обрезки хвоста павлина. Члены Совета повскакали с кресел, щупали мышцы представителя незнакомой расы, заглядывали в уши, проверяли цвет языка, количество зубов. А когда под ожерельем из перьев, раковин, перламутра блеснул золотой нательный крестик, кардинал Фонсека прослезился от нахлынувших чувств. «Да, да… – только и прошамкал испанец. – Слава Господу нашему Иисусу Христу!»

Канцлер Соваж первым преодолел восточное очарование.

– Вашему Величеству нельзя забывать, что эти земли принадлежат Португалии, – скромно заметил он.

Король удивленно поглядел на него, потом на Магеллана и придворных.

– Действительно, – подтвердил молодой кардинал Андриан Утрехтский.

– Отнюдь нет! – нашелся Фернандо. – Острова лежат западнее линии Тордесильянского соглашения.

– Восточные земли лежат западнее линии? – не понял Соваж.

– Королевский астролог, бакалавр математики Руй Фалейра берется это доказать, – ответил капитан.

Наступила очередь красноречия звездочета. Ученый вытащил атласы, расчеты, составленный в соответствии с теорией равенства водного пространства и суши глобус с воображаемыми землями и значительно сокращенной протяженностью Южного моря. Замысловатая компоновка материков и усеченная водная поверхность позволили засунуть острова Пряностей в сферу влияния Испании. Глобус делился пополам жирной красной линией, как надрезанная ножом тыква. Члены Совета не поняли сложных математических аргументов, не оценили оригинальности способа определения долгот и не разобрались, почему на противоположной стороне земли острова попали в испанскую зону. Видимая линия действовала на воображение лучше таблиц. Король поцарапал полированным ногтем глобус и утвердительно кивнул. Научный спор, не вспыхнув, прекратился.

– Это меняет дело, – задумчиво промолвил Карл. – Богатства принадлежат Испании. Неужели мы позволим португальцам грабить наши острова?

Придворные молчали.

– Сколько вы просите денег? – решительно спросил король.

– Пять миллионов, – сказал Магеллан.

– Десять! – перебил Аранда.

– Десять? – король взглянул на банкира.

– Неизбежны военные столкновения, необходимы сопровождающие суда.

– Пожалуй, вы правы, – кивнул Габсбург.

– Такой суммы достаточно для найма швейцарцев, способных закрыть доступ Франции на Апенинский полуостров, – возразил Соваж. – У нас много забот в Европе.

– Из-за германского наследства возможны осложнения, – добавил кардинал Утрехтский.

Карл недовольно посмотрел на них, остановился на воспитателе.

– Если мы ввяжемся в войну, король Мануэл откажется жениться на вашей сестре Элеоноре, – предрек Гийом де Круа.

– Я найду ей более достойного мужа! – визгливо закричал Габсбург. Губа дернулась вверх, как у оскалившейся собаки, лицо порозовело.

– Испания – великая страна! – торжественно произнес Фонсека. – Нам нечего бояться португальских провинций. Вложенные в торговлю десять миллионов мораведи принесут минимум двадцать, а отданные ландскнехтам – осядут в кабаках и не запрут северную границу. В предложении сеньора Магеллана есть здравый смысл, его следует принять.

– Никто не спорит с разумными доводами капитана, – пояснил Типом де Круа, – мы высказываем сомнения относительно своевременности.

– Скандал в Европе не уйдет от нас, а дорогу в Южное море и на острова захватят португальцы! – настаивал испанец.

– Вы правы, – поддержал кардинал Утрехтский. – Десять миллионов не решат исхода конфликта, да и пока не ясно, возникнет ли он.

– В таком случае, Королевский совет одобряет предложение сеньора капитана, предлагает ему с бакалавром письменно изложить суть проекта для принятия окончательного решения, – закончил Гийом де Круа.

Король кивнул, аудиенция закончилась.

* * *

Неожиданная поддержка кардинала Фонсеки определила исход дела. Подверженный влиянию наставников молодой флегматичный король загорелся идеей открытия и колонизации новых земель. Возможно, в душе будущего императора, объединившего под своей короной Испанию, Германию, Португалию, Нидерланды, возобладали свойственные юному человеку романтические чувства, или идеи великих гуманистов разбудили дар предвидения экономических и политических последствий. Он не вел дневников, не оставил историкам объяснений своих поступков. В унылое зимнее утро Магеллан обрел сильнейшего покровителя, способного снарядить целую флотилию с отрядом сопровождения морской пехоты.

Начались долгие переговоры. Члены Большого совета получили составленный бакалавром и капитаном подробный документ о целях и характере экспедиции, содержащий требования авторов доли доходов с торговых сделок, прав и привилегий на новых землях. Канцлер отклонил завышенные претензии. Король поступил благоразумно, предпочел не вмешиваться в базарное торгашество, предоставил ведение дел доверенным лицам. Основываясь на соглашении Фердинанда и Изабеллы с Колумбом, Магеллан писал:

«Его Высочество, как господин Морей-Океанов, жалует дона Фернандо де Магеллана и бакалавра Руя Фалейру в свои адмиралы всех островов и материков, которые они откроют или приобретут (завоюют), а после их смерти передает навечно этот титул с относящимися к нему привилегиями и прерогативами наследникам и потомкам. Его Высочество назначает дона Магеллана и Фалейру вице-королями, главными правителями на указанных островах и материках. Для управления ими избирается наиболее подходящий для службы человек, с учетом мнения и советов адмиралов. Адмиралам, исполняющим функции и получившим должности вице-королей и губернаторов, выплачивается жалованье по должностям, десятая доля чистого дохода, предоставляется право разбора уголовных и гражданских дел. Каждый пятый обнаруженный остров поступает в пожизненную собственность адмиралов, переходит к наследникам с правом получения не облагаемого налогом дохода. Для успешного выполнения задуманного предприятия бакалавр Руй Фалейра получает дворянское звание, титул „дона“, родовой герб».

Королевский совет соглашался навешать звонкие титулы на безвестных португальцев, но вычеркнул требования десятой доли доходов и собственности на острова. Вызывала сомнение целесообразность объявления астролога «конъюнкта персона» равноправной с Магелланом. Наличие двух адмиралов во флотилии могло привести к нежелательным последствиям. Фернандо согласился с Советом, Фалейра категорически возражал, отказывался на иных условиях дать карты, принять участие в экспедиции. Неясным оказалось положение Хуана Аранды, надеявшегося частным образом получить значительные проценты. Дело переходило под государственный контроль, он оставался в стороне. Раздосадованный фактор сослался на неотложные заботы в Индийской палате, уехал в Севилью.

На протяжении полутора месяцев Магеллан с Фалейрой писали проекты, а члены Совета настойчиво вычеркивали неугодные требования. Постепенно договорились о составе флотилии и численности моряков. Король брал на себя обязательства снарядить за счет государственной казны пять кораблей, нанять на службу, не считая офицеров и священников, 250 человек, заплатить жалованье за два года по 8 760 мораведи (12 мораведи в день). Однако не могли согласовать главное – долю доходов адмиралов.

Неожиданно от Аранды пришло письмо с сообщением о переезде в город банкира и судовладельца Христофора де Ορο, закрывшего контору в Лиссабоне из-за ссоры с португальским королем. Опальный фламандец предлагал полностью возместить издержки по организации экспедиции, выйти в море на его кораблях. Финансистом руководили корыстные интересы, желание отомстить Мануэлу за нарушенное слово и невыплаченные проценты. Магеллан оказался в сложном положении. Он мог бросить дела в Вальядолиде, принять предложение судовладельца, не сулившее огромных выгод от обладания титулами, должностями, землями, выторговываемыми у короля; с другой стороны, затягивание переговоров Советом становилось нестерпимым, когда в Севилье ждали полновесные деньги. Фернандо использовал предложение Христофора де Ορο в качестве козырной карты, написал короткое письмо дону Карлу и Королевскому совету