Благовест - Алиса Клима

были неведомые ему детали. Было что-то помимо «либеральных метаний» в этой истории, что удерживало Ларионова от более решительных действий. Но он знал, что тот не имел обыкновения погружать людей в интимные нюансы своих отношений с любой из женщин.

После парения Туманов отправился к Ларионову спать, не желая пересекаться с Красиным, которого упрекал в дотошности и занудстве. Ларионов же сидел за столом и, напротив, ждал Красина, чтобы устранить все неясности и закруглиться с проверкой.

Валька освежила стол. Паздеев немного прибрался в парной для следующего захода. Он вышел за дровами и вернулся с охапкой.

– Паздеев.

– Слушаю, товарищ комиссар.

– Брось дрова и поди сюда, – приказал Ларионов.

Паздеев опустил вязанку березовых поленьев на пол и подошел к столу.

– Поди. – Ларионов кивнул на лавку.

Паздеев присел за стол возле него и потупил взор.

– Когда говоришь с человеком, принято смотреть ему в лицо, – сурово заметил Ларионов.

Тот резко вскинул взгляд, словно оскорбившись замечанием начальника.

– Я не прячусь, товарищ комиссар, – сказал Паздеев тихо, но уверенно, глядя на Ларионова косящим глазом.

Ларионов старался не улыбнуться и не выказать своих добрых к юноше чувств.

– Ответь мне только на один вопрос, – продолжил Ларионов. – Вчера твоя калитка была?

Алый рот Паздеева приоткрылся от безысходности.

– Так точно, – тихо ответил он и невольно отвел взгляд. – Я готов понести любое наказание и не буду отрицать вины…

– Отставить, – так же тихо произнес Ларионов. – Разберемся позже. Ступай.

– А дрова?

– Оставь в парной, я сам подкину. Вроде не немощный пока. И отправь сюда Потапа. Сам сиди в казарме.

– Есть.

Паздеев поднялся и молча вышел. Ларионов слышал, как в сенях он поздоровался с Красиным.

После очередной церемонии парения, которую Ларионов вменил конюху лагпункта Потапу, подтянулись и два лейтенанта. Закончив раньше Красина, они быстро ушли по его приказу в столовую. Уже миновало время обеда, а Красин только выбрался из бани после очередного захода.

Ларионов ждал его за столом, чтобы подвести основные итоги. Он понимал сам и знал, что Красин это тоже понимает: проверка должна была выявить какие-то изъяны, иначе Красину в центре могли предъявить претензии. Инспекции проводились не для того, чтобы ничего не выявить, но чтобы выявить ровно столько, сколько положено в соответствии с ситуацией и допустимой степенью наказания тех, кого проверяли.

Красин расположился за столом, изнуренный вчерашней дорогой и кутерьмой на зоне, ночными пьянством и развратом с Ангелиной и теперь еще баней, и протяжно постанывал.

– Важная у вас, товарищ Ларионов, лазня…

Ларионов чувствовал внутреннюю борьбу с этим человеком, какое-то скрытое противостояние. Он не мог доподлинно объяснить причину неприязни, списывая ее частично на общую тревогу, вызываемую каждой инспекцией, усиленной вчерашним инцидентом на плацу. Но, как стратег, опасался этой неприязни, осознавая, что она может помешать благоприятному течению событий и скорейшей положительной развязке – то есть отъезду москвичей.

– В Сибири без ежедневной бани тяжко, – ответил Ларионов пространно и плеснул Красину самогонки.

После недолгого разговора с заметными паузами воцарилось молчание.

– Мне необходимо составить рапорт, Григорий Александрович, – наконец заговорил о делах Красин. – Вижу, что у вас адекватная дисциплина. И статистика неплохая. Немного подвела политчасть по организации праздника, но, как я понял, вы намерены это исправить. И готов докладывать больше положительного о вашей работе…

Ларионов слушал внимательно, внешне спокойно и не прерывал Красина. Он знал, что должен последовать торг. И вот его время наступило. Оставалось понять прикуп.

– Хотя вчера на плацу мне показалось, что среди ваших подчиненных проявилась… халатность.

Ларионов внутренне похолодел. Он не ожидал такого опасного прикупа. Красин вчера был пьян. И Ларионов подумал, что тот, видимо, пришел в НКВД из агентурных рядов – иначе как еще объяснить эту обостренную бдительность. В нем вообще чувствовалась какая-то избыточная паранойя. Он являлся полной антитезой Туманову – подвыпив, последний бы не заметил даже взрывающийся под ухом фейерверк.

– А что вас навело на такие мысли? Это серьезное подозрение, товарищ Красин, – как можно медленнее говорил Ларионов, чтобы скрыть тревогу. Перед глазами сразу мелькнуло лицо Паздеева с его алыми губами и косящим глазом. – Я был несколько нетрезв вчера, как и все. Возможно, вы были самым сухим, – не сдержавшись, ядовито заметил он.

– Вы – интересный человек, – неожиданно ответил Красин. – Я именно эту характеристику слышал о вас от Лаврентия Павловича.

Ларионов мгновенно ощутил вездесущую длинную руку Лубянки на своем плече.

– Трудно представить, что я хоть чем-то мог заинтересовать самого товарища Берию. Это налагает ответственность, – уклонился он, внутренне выдвигая на доску туру.

Он знал, когда следовало предлагать информацию и решения, а когда держать паузы для определения собеседником очертаний и сложности проблемы.

– Да, он так и сказал: «умный и интересный человек». Это товарищ Берия подписал приказ о проверке вашего лагпункта. Товарищ Туманов – опытный чекист. Но ему сложно выезжать одному – он много работал последнее время и стал уставать…

Ларионов промолчал, снова призывая на помощь спокойную концентрацию на деле, отметая чувства в момент опасности для своих.

– Может, у вас есть подозрения, кто из подчиненных не согласен с вашим руководством? Я хотел бы помочь выявить негативно настроенных сотрудников.

Ларионов пожал плечами и принялся есть хлеб с салом, жестом предложив Красину присоединиться.

– Не могу знать, – ответил он непринужденно. – Этот состав работает давно и достаточно слаженно. Не имею оснований подозревать в таком ни единого сотрудника… У вас есть возможность побеседовать с каждым индивидуально. Возможно, так сложится более ясная картина.

Ларионов не мог не идти на риск во имя спасения ситуации и своих людей – пришло время жертвовать конем, чтобы вывести пешку в дамки. Радовался, что практически весь контингент корпел на делянке, и Красин не мог копаться хотя бы днем в этих сложных связях на зоне.

Красин прищурился и задумчиво, не без уважения изучал Ларионова.

– Это разумное предложение. С кого можем начать? И где будем говорить?

– Можно идти по званию и должности – от высшего к низшему, – предложил Ларионов, понимая, что настало время для навигации процессом. – Самое спокойное и теплое место тут. Предлагаю оставаться в бане. Кузьмич! – позвал он, и из-за двери показался Кузьмич, который, как считал Красин, еще недавно ошивался у собачьей будки.

Красин не знал, что Кузьмич давно освоил азы шахматных партий с проверяющими.

– Ступай к Грязлову и скажи, что я приказываю по званию сверху вниз явиться сюда всех сотрудников для беседы с товарищем майором. И Губиной так и передай, что это очень важно для всей администрации, не исключая гарнизона, вплоть до последнего рядового. Каждого, кто