Жена комиссара - Светлана Шахова

Елизавета опустила глаза, уставилась на клубящийся парок, принялась машинально помешивать в стакане. Желая поскорее освободиться от мыслей, навеянных услышанным, прошептала:

– Пусть земля ей будет пухом.

Помолчала.

– Говорят, это была последняя облава, – произнесла наконец.

– Угу. Третья. Под неё попала и ваша бывшая бригадир со склада.

Елизавета ахнула. Чайная ложка выпала из руки, звякнула об пол. Антонина Ивановна подняла. Придвинулась ближе, заговорила скороговоркой:

– До этого уже оцепляли два района. Забирали в основном русских, как рабочую силу или, как говорят – на опыты. Дошли слухи, что какую-то партию из вывезенных отправили на дезинфекцию, там непригодных – слабых по здоровью – собрали в душевой и ошпарили кипятком. Других загнали в газовую камеру… – голос сорвался.

Елизавета, сама ещё не оправившаяся от шока, взяла в ладони её трясущиеся руки. Почувствовала, как дрожь передаётся, прокатываясь по телу.

– Ничего-ничего, скоро войне конец, – проговорила тихо, но уверенно. – Наши войска наступают. Каждую ночь бомбят. Мы с соседями, слава Богу, вовремя схрон соорудили. Вся улица там укрывается.

– Это на окраинах, – рвано дыша, ответила Антонина Ивановна. – А здесь – в городской черте – народ по-прежнему в подвалах прячется. И то и другое не гарантия. Недавно слышала вести с ближайшей окраины: бомба около схрона разорвалась. Людей ударной волной повыбрасывало, руки, ноги поотрывало. Такой жуткий вопль стоял, аж грохот орудий перекрывал, – она снова затряслась, зарыдала в голос…

Этой ночью в схроне Елизавета теснее прижимала детей. Молилась усерднее, чем прежде. Утром, поднявшись с земли, мысленно поблагодарила Бога за ещё одну пережитую ночь. Вышла на поверхность и замерла в недоумении: неподалёку толпились соседи, первыми покинувшие убежище, все непрестанно крестились.

Стряхнув оцепенение, Елизавета кинулась туда. В центре собравшихся на земле покоился неразорвавшийся снаряд.

Перед глазами поплыло.

– Что это, мама? – долетел до сознания детский дрожащий шёпот. – Как такое могло случиться?

Елизавета беззвучно зашевелила губами. Потом заговорила путано, не узнавая собственный голос. Наконец отрешённо, но членораздельно произнесла:

– Были мы, детки, на волосок от смерти… И на этот раз Бог миловал.

Она крепче стиснула руки дочерей, повела домой.

Глава 26

На исходе лета бомбардировки усилились. Елизавета, торжествуя, наблюдала, как немцы паникуют: бегут, суматошно забивая вагоны орудиями, ящиками с оружием и боеприпасами.

Отчаяние, вызванное чувством безысходности в первые годы войны, испарилось без следа. Однако страх за жизнь детей укоренялся всё глубже, ведь город пылал в огне.

Однажды утром, выбравшись из схрона, она обнаружила, что земля снова засыпана листовками. Люди подбирали, в замешательстве читали на ходу.

Коля поднял и протянул смятый листок.

– Мама, советским гражданам велят уходить подальше в леса.

Она взяла, пробежала глазами. Концовку проговорила вслух:

– «… город будем бомбить беспощадно!»

Сборы и на этот раз не стали затяжными. Семья с нехитрым скарбом, уместившемся в двух платяных сумках, в очередной раз наскоро покинула временный приют.

Прежде чем уйти, Елизавета постучала в соседское окно. Не получив от Хладынских ответа, толкнула дверь, заглянула в опустевшие комнаты. Выбежала прочь.

На улице царила суматоха. Люди больше не уходили организованно. Разведав маршруты, спешили укрыться подальше от бомбёжки сами по себе.

Елизавета метнулась к Мруковым, но, обернувшись, заметила их удаляющиеся спины. Больше ждать было некого.

– Мама, пойдёмте туда, где были в прошлый раз. Я хорошо помню дорогу, – деловито предложил Коля.

«Как быстро повзрослел сын», – подумала Елизавета, глядя, как тот уверенно зашагал вперёд, невзирая на толпу, запрудившую улицу.

Пройдя знакомым маршрутом, она постучала к Литвинским – тем, что однажды выручили, дав работу.

– Опоздала, голубка, – сочувственно вздохнув, проговорила хозяйка. – У нас беженцев полон дом, да и у соседей тоже. Придётся тебе горемычной с детками дальше идти. Может, в соседней деревне кто приютит.

– Что ж, нам не привыкать, – горестно проговорила Елизавета.

Прежде чем в дальней деревне нашлось пристанище, они преодолели немалый путь, а остановившись на постой, с усердием принялись отрабатывать хлеб и угол, трудясь под непрерывные взрывы со стороны города. К счастью, здесь грохот не оглушал, а лишь доносился мощным эхом далёких раскатов.

Жарким августовским утром, проснувшись по обыкновению раньше всех, Елизавета вышла в огород. Осмотревшись, согнулась над капустной грядкой. Вдруг послышался далёкий звук тяжёлой, мерной поступи множества ног.

Она выпрямилась, долго стояла, прислушиваясь. Наконец отчётливо ощутила лёгкое содрогание земли под приближающейся лавиной нестройных шагов.

Охваченная невероятным возбуждением Елизавета устремилась через огород прямо по картофельным рядам. Выбежала за калитку и ахнула, прижав к груди сцепленные пальцы.

Вдоль домов шествовала нестройная колонна военных. Красные звёзды на форменных пилотках бликовали на солнце. Сомнений не оставалось – свои!

Солдаты, измождённые, со скрученными шинелями через плечо и автоматами наперевес тяжело шагали, сутулясь. Но прокопчённые, потные лица светились улыбками.

.– Боже мой! Ах вы, соколики! – воскликнула Елизавета, не замечая струящихся по щекам ручейков.

– Не плачь, сестрица! – донеслось из середины строя.

– Брест наш!

– Победа близко!

– Как же не плакать-то, на вас глядя? – бормотала Елизавета, глотая слёзы. – Счастье-то какое! Живые!

Не в силах держаться, она глотнула побольше воздуха и крикнула:

– У меня муж на фронте!

– Не горюй, жинка! Вернётся! – услышала в ответ.

***

Всё ещё не веря в происходящее, Елизавета несколько дней с трепетом прислушивалась к маршу пехоты и гулу моторов. Выбегала навстречу, а в висках непрестанно стучало: «Господи! Неужели больше не будут бомбить?»

Убедившись наконец, что советские части неумолимо подтягиваются в город, она поблагодарила хозяев за приют, собрала детей, поспешила в обратный путь.

Коля припустил было в сторону леса.

– Нет, пойдём вдоль дороги, – решительно заявила Елизавета. – Сейчас так безопаснее. Пока на пути свои, нас точно никто не тронет.

На трассе семью обогнала колонна солдат. За ней другая, третья. Поначалу дети махали руками с воплями: «Ур-р-ра-а-а!» Однако поход по открытой местности под палящим солнцем становился всё тяжелее. Спустя час, старшие замедлили шаг. Арина и вовсе сникла: свесив голову, плелась, еле перебирая ногами.

Послышался едва уловимый рокот мотора. Быстро разрастаясь, он временами переходил в звериный рык.

Коля оживился.

– Ого! Техника пошла! Здорово! – выкрикивал он, ежеминутно оборачиваясь на приближающийся военный грузовик.

– Всем на обочину! – скомандовала Елизавета и, отступив, остановилась.

Подняла Арину на руки. Дождалась, пока машина подъедет ближе, и проголосовала вытянутой рукой.

Грузовик заскрежетал тормозами. Водитель крикнул в открытое окно:

– В Брест?!

– Да, – ответила Елизавета, разгоняя ладонью пылевую завесу. – Детки устали. Нас бы до въезда в город подкинуть, а там недалеко, сами доберёмся…

Она прервала уговоры на полуслове – шофёр уже стоял рядом, потирая щетинистые усы.

– Эй, Степаныч! – позвали из кузова. – Мальца