Архонт росский - Александр Владимирович Мазин

Ну кто бы сомневался.

Сергей спрятал улыбку и отправился готовиться.

На ромеев сразу следовало произвести правильное впечатление. А встречают тут по одежке. И как раз с одежкой у Сергея все хорошо.

Прошло минут тридцать, пока он собирался.

Византийцы ждали. Потели на солнышке. Не все, конечно. Над проэдром, который восседал на принесенном с собой стульчике, слуга держал зонтик.

Но все равно помариновать послов в ожидании было полезно. Правильная пауза в дипломатии — большое искусство. Дольше, чем надо, — неуважение к той стороне, меньше — к себе.

Сорок минут — самое то.

Вардиг ожидаемо собрался быстрее Сергея. И также ожидаемо — пешком.

А вот Сергей — на лошадке. На хорошей лошадке. Трофейном саврасом жеребце, на узду которого еще и с десяток золотых солидов навесили вдобавок к имеющимся украшениям.

И сам Сергей приоделся. Штаны, плащ, сапоги, украшений на себя золотых навесил килограмма два, кафтанчик нацепил ромейский, шитый канителью, плащ шелковый, двойной: сверху иссиня-черный, изнутри — багрово-красный, шлем золоченый. А вот оружие — прежнее. Чтобы сразу понятно было: не парадный инструмент, рабочий.

По обе стороны Сергея — два нурманских красавца: Дёрруд и Грейп. Телохранители. С золотыми браслетами на руках и цепками того же металла под полкило весом. Бронь, само собой, тоже внушала.

Вардиг со своими дружинниками, надо отметить, отменными молодцами, тоже смотрелся неплохо.

Но только до тех пор, пока рядом с ним не встал конь Сергея.

Зато у полоцкого князя знамя с соколом!

Подумал об этом Вардиг — и воспрял.

Олег провел ладонью по усам, пряча улыбку. Чего-то подобного он от Вартислава и ожидал, когда предложил ему в качестве спутника Вардига.

Он любил одной стрелой сразу двух уток подбить, великий князь киевский. Как бы дальше ни сложилось, а немного сбить спесь с будущего Игорева тестя очень полезно. И обиду на юнца, отодвинувшего плесковского князя в сторону, заронить не худо.

Как говорил когда-то Олегу отец: разделяй и властвуй.

Вардиг сразу устремился вперед. Ожидаемо. Сергею нетрудно было бы его обогнать, но зачем? Только что Вардиг сам обозначил свое положение: знаменосец. Равно как и Сергей — свое. Следующий за знаменем командующего глава делегации.

Он и подъехал как глава. Поздоровался по-ромейски и спешился только после того, как проэдр встал.

И назвался Сергей тоже вторым, после того как Евагрий представился сам и представил своего спутника:

— Благородный патрикий империи Николай Синадин!

Пиперат Сергея не узнал. Не удивительно. Сергей и подрос прилично, и имя, которым он представился, «Сергий», ничего патрикию не говорило. Равно как и титулование, ведь назвался он не просто Сергием, а архонтом и сыном белозерского конунга Сергием Вартиславом.

Спутника своего Сергей тоже представил. Но не архонтом, а князем плесковским. Мелочь, но мелочь важная. В прошлой жизни Сергея архонтами именовали не всех князей, а в основном тех, кто так или иначе взаимодействовал с империей и был ей более-менее лоялен. А князья, конунги… Пусть эти варвары как хотят, так себя и титулуют.

— Хакан киевский катархонт россов Олег уполномочил меня говорить и слушать, проэдр Евагрий. Я готов внимать слову автократора и василевса, — Сергей приложил руку к груди и поклонился.

Вардиг кланяться не стал. Замер столбом с мрачной рожей, сжимая в руке стяг с соколом. Хм-м… Ну, так и положено знаменосцу.

Проэдр Евагрий был опытным политиком, иначе не прислали бы. И как всякий опытный политик, умел распознавать нюансы.

Потому не упустил из виду, что в своем монологе переговорщик-скиф поставил себя выше его, Евагрия, но своего вождя — ниже императора Льва. А также продемонстрировал свою «договороспособность» и то, что переговоры следует вести именно с ним, архонтом Сергием, причем можно это делать на ромейском, так что прихваченный с собой переводчик не потребуется.

Более того, по интонациям юного скифа, по неким «ритуальным» жестам его Евагрий, к своему немалому удивлению, осознал: этот безусый юнец знаком с византийским протоколом (интересно, откуда?) и ведет себя так, словно они общаются не посреди пропахшего войной поля, а в одном из малых залов ведомства логофета дрома. И этим диковинный скиф-росс как бы намекал проэдру, что знаком с таким понятием, как дипломатия, и понимает, когда значение слов менее важно, чем интонация и поза, в которой они произнесены.

Нельзя сказать, что, осознав это, проэдр вздохнул облегченно. Но немного расслабился.

Все же играть по понятным правилам и на понятном поле проще, чем убалтывать вспыльчивых варваров.

Далее проэдр действовал строго по тому плану, который ему определил паракимомен Самонас по согласованию с василевсом: то есть разразился пространной речью о том, что россов никто в империю не звал, а уж чинить безобразия на византийской земле крайне рискованно, ибо гнев императора страшен, а то, что он до сих пор не превратил варваров в пыль и пепел, это лишь следствие невыразимого христианского милосердия автократора Льва. Иными словами, повторил речь первого посланца. Но только то тексту. А вот интонацией явно показал, что отыгрывает обязательную программу.

— О чем он говорит? — ревниво поинтересовался Вардиг.

— Что скоро здесь будут призванные с полудня войска ромеев, которые обрушат на нас гнев императора.

— И как скоро? — насторожился Вардиг.

— Сейчас узнаем, — пообещал Сергей.

Но сказал, естественно, другое.

Ровным, даже дружелюбным голосом Сергей поведал собеседнику, что причина нынешних событий — не более чем результат ошибочных действий неких имперских служащих, которые обижают купцов-россов и поддерживают золотом и оружием пацинаков, чтобы те нападали на земли россов и творили в них всяческие ужасы. Узнав об этом, катархонт россов хакан Олег, естественно, разгневался. И ответил симметрично: сделал на ромейских землях то, что непременно проделали бы пацинаки на его собственных, если бы мощь хакана Олега не повергла их в степную пыль. Однако Сергей особо подчеркнул: сделано сие не потому, что у катархонта нет уважения к василевсу, а исключительно для того, чтобы привлечь его внимание. Катархонт искренне надеется, что император ромеев просто не в курсе того, что творят его недальновидные подданные. И теперь, когда через посредство Сергея и благочестивого проэдра у катархонта появилась возможность донести до василевса информацию о творящемся беспределе, величайший из правителей Лев Мудрый склонит свой слух к росским обидам и сделает все, чтобы устранить недоразумение.

Проэдр «подачу» принял целиком. Включая подтекст о том, что россы у себя дома бесчинства пресекли, а император Лев — не сумел.

И прямой посыл тоже расшифровал: