Ольвия - Валентин Лукич Чемерис

— Мы это… торопимся… — бледнея, забормотал посланец с блестящими глазами. — Нам бы золото и коней… — Он все еще верил, что выпутается. — Чтобы быстрее вернуться к Ору. Ор будет гневаться, что его слуги такие неповоротливые.

— Потерпите! — злорадно протянул Тапур. — А заодно и мешки для золота приготовьте, да побольше. А вот кони вам ни к чему, в могилу и без коней полезете.

И он кивнул воинам; те вмиг окружили посланцев Ора и приставили им под ребра короткие мечи.

— Это дерзость!.. — взвизгнул высокий, но тут же осекся, как только воин поднес ему ко рту жало меча.

— Язык прикусил? — насмешливо спросил он.

Высокий только хлопал глазами.

— Ну, проходимцы, доигрались?.. — процедил сквозь зубы Тапур. — Поморочили голову — и хватит! Вы ловкие и хитрые воры, но перестарались. Вам не удалось ограбить моего отца в могиле, а меня — обхитрить.

— Мой вождь, — почтительно обратился сотник к Тапуру. — Я не понимаю тебя… Ор и вправду будет гневаться, а мертвые, говорят, мстивы.

Тапур гневно сверкнул на него глазами.

— При чем здесь Ор?.. — едва сдерживая раздражение, воскликнул он. — Разве ты не догадываешься, кто эти голодранцы?

— Но ведь они просто забыли на том свете свой язык… — неуверенно протянул сотник.

— Ай, сотник, не ожидал, что тебя так легко обмануть. Вбил себе в голову каких-то там посланцев Ора. Разве не видишь, что перед тобой самые обыкновенные воры, которые раскапывают могилы наших отцов и прадедов. Они и не ведают, что у меня никогда не было брата Сака и никакого Сака я не хоронил вместе с Ором в одной могиле. Они хотели докопаться до гробницы Ора, чтобы поживиться его золотом.

Сотник схватился за голову.

— Позор мне, что поверил проходимцам!

— Вот почему появилась та дыра в могиле, через которую ты разговаривал с Ором и даже желал ему здоровья, когда он… будто бы чихнул, — Тапур усмехнулся. — Тогда воры притихли в могиле. Услышав, что ты обращаешься к Ору, они и надумали притвориться его посланцами, чтобы как-то спастись и заодно нас обмануть и сбежать с золотом. Ничего не скажешь, хитрые лисы. Одного не уразумели: я снаряжал Ора в мир предков и знаю тех слуг, которых велел задушить и положить в могилу. А эти даже не скифы, хоть кое-как и умеют говорить по-нашему. Им невдомек, что орлы могут поить умерших, но только вождей, а не их слуг. И вожди могут оживать и возвращаться, а слуги остаются на том свете навечно!

Посланцы Ора задрожали и попадали на колени, наперебой затараторив на чужом, непонятном языке.

— Кто вы и откуда? — спросил их Тапур. — Какого вы роду-племени?

— Мы из-за И-истра… — на скифском языке ответил тот, с блестящими глазами. — Смилуйся, великий вождь.

— Я спрашиваю, кто вы такие? Какого роду-племени?

— Фракийцы…

— Пришли в Скифию обворовывать могилы ее вождей?

— Смилуйся, великий вождь. Мы готовы быть твоими рабами.

— У меня и без вас хватает рабов, — ответил Тапур. — Вы хотели стать слугами вождя Ора. Так тому и быть. Я не хочу обижать своего отца. Отныне и вовеки веков вы — рабы Ора. Запомните: кто вылезает из могилы, тот в могилу и возвращается!

И вот к кургану Ора потянулась странная процессия. Двумя рядами, при полном вооружении, двигались всадники; в середине пара волов тянула двухколесную повозку без шатра. В повозке, понурив головы, сидели связанные воры. Затем верхом ехал вождь, а уже за ним плотной гурьбой валил народ. Такого зрелища никто не хотел упустить.

Вот процессия добралась до кургана Ора и остановилась. Нора, которую прорыли воры прошлой ночью, уже была засыпана землей. А рядом чернела глубокая яма, к которой и подвели смертников. Толпа плотнее обступила место казни, гудела, напирала, и всадники едва сдерживали натиск.

Когда приготовления были закончены, осужденных поставили на колени, и Тапур крикнул им:

— Сейчас вы отправитесь в мир предков. Я обещал помочь вам найти туда дорогу. Дорога на тот свет ведет через эту яму. А уже на том свете подойдете к вождю Ору и, пав на колени, расскажете ему, за что я вас покарал. Но одного из вас я все же помилую.

Услышав это, смертники разом ожили, затрепетали… В их глазах мелькнули искорки надежды. Каждый из них, еще не веря в чудо, молил вождя: «Меня… меня…»

Тапур кивнул на крайнего, низкорослого, самого испуганного.

— Ты!.. Встань! Смотри и запоминай, что сейчас будет!

Тапур махнул рукой. К двум смертникам подбежали скифы и ударами в голову прикончили их. Фракийцы и вскрикнуть не успели. Трупы сбросили в яму, а яму быстро засыпали, сровняли и затоптали…

— Видел?.. — спросил Тапур помилованного фракийца. — Запомнил?

— За-запомнил, — все еще не мог прийти в себя помилованный.

— Коня!.. — крикнул вождь.

Мигом подвели коня.

— Садись!..

Изумленная толпа ахнула. Что это творится с вождем? Мало того, что помиловал вора, осквернившего курган Ора, так еще и коня ему дарит… Где это видано, где это слыхано?

— Садись! — теряя терпение, закричал вождь.

Но фракиец то ли от радости, что уцелел, то ли от страха, а никак не мог вскарабкаться на коня. Наконец его усадили на круп, ткнули в руки поводья.

— Все видел? — еще раз спросил его вождь. — Все запомнил?

— Все видел, — испугался фракиец… — Все запомнил…

— А теперь — пошел!

— Куда? — вытаращился помилованный.

— В свою Фракию! — крикнул Тапур. — И расскажи там всем, что ты сейчас видел. И добавь: так будет с каждым, кто посмеет хоть пальцем коснуться скифских курганов. А теперь убирайся прочь, чтобы и духу твоего здесь не было!

Конь сорвался с места и понес по степи перепуганного фракийца…

Глава восьмая

Огонек во тьме

Летело по степям «великое ухо»; стоглазое — всё видит, стоязыкое — всё передает, стокрылое — все расстояния покрывает. Летело «великое ухо» [20] от долины до кряжа, от дороги до тропы, от колодца до табуна, от табуна до кочевья… Летело, вести несло…

Встречаются в степи двое кочевников.

После обычных приветствий:

— Здоров ли ты?..

— Здоров, а ты?