Душа Лахора - Читра Банерджи Дивакаруни

– Как ты смеешь стоять у меня на пути, ты, рябая дочь проститутки?

– Простите, махарани-джи, вам нельзя. Саркар велел, чтобы никто не мешал отдыху рани Джиндан.

– Я не никто! Ты у меня окажешься в яме с шипами еще до рассвета! Стражники, уберите ее с моего пути!

– Стражники, если вы нарушите приказ махараджи, Саркар об этом услышит.

Даже сквозь туман сна я узнаю голоса. С трудом выбираюсь из постели и ковыляю к двери. Этого я и боялась: у входа стоит Май Наккайн, вся красная от гнева, а Мангла преграждает ей путь, раскинув руки. За ними озадаченно переминается с ноги на ногу стража.

– Мангла, – сурово говорю я, – в чем дело? Надо было сразу приветствовать уважаемую гостью и разбудить меня! – Я кланяюсь Май, сложив ладони: – Уважаемая махарани, нижайше прошу прощения за дурное поведение моей служанки. Я сама с ней разберусь. Прошу, войдите в мое скромное жилище.

Сообразительная Мангла быстро меня понимает. Она низко кланяется, повторяя: «Простите, простите!», и уходит. Я слышу, как она кричит: «Несите специальное сандаловое курси для старшей махарани! Несите шелковые подушки ей под ноги, шербет из манго и сласти!»

Май озадачена моей вежливостью, но быстро возвращается к злобному тону:

– Значит, ты все же ухитрилась забеременеть. Интересно, кто отец. Может, тот безмозглый красавчик Гуллу Мушки, который без конца пялился на твои окна? Что, впустила его как-то ночью?

Ядовитый ответ так и просится на язык, но потом ребенок у меня в животе пинается, и мне уже не хочется ругаться с Май. Мне хочется лишь покоя для моего сына.

– Махарани, – говорю я, – вы знаете, что это неправда. Будь у вас хоть малейшие доказательства моей неверности, вы бы уже доложили Саркару. А если муж узнает, что вы явились меня расстроить, он будет недоволен. – Я жду, пока она осознает мои слова. – Но от меня он об этом не услышит.

Май наблюдает за мной, и на лице у нее любопытство борется с ненавистью.

– Я с вами не конкурирую, Май-джи, – продолжаю я, – и даже не пытаюсь. Вы главная супруга Саркара, мать и бабушка будущих правителей. Вы первая женщина, которую полюбил наш повелитель. Мне никогда с вами не сравняться. Я просто хочу тихой жизни для себя и ребенка.

Во взгляде старухи я вижу странное выражение. Неужели ей стало легче при мысли, что не надо со мной воевать? Или ее смягчило напоминание о том, что она первая любовь Саркара?

– Да, орел и правда не нападает на воробья, – говорит она наконец.

Я согласно киваю.

Май Наккайн снисходит до того, чтобы опустить свой объемистый зад на сандаловый стул, который внесли служанки. Она хлопает в ладоши, и четыре женщины – должно быть, они ждали в коридоре – вносят серебряный поднос с горой сластей. В центре драгоценная шкатулка, а в ней лежат два золотых браслета с головами слонов. Я рассыпаюсь в благодарностях и надеваю их на руки. Браслеты безобразные, но тяжелые и наверняка дорого стоят.

Мои служанки приносят подарки для Май: сладкое, дупатту пхулкари, серебряную коробочку для орехов бетеля. Старшая жена изящно берет джалеби и машет в сторону собственного подноса с подарками, приглашая меня тоже взять угощение, а сама щурится и ждет, как я поступлю.

Отказ будет огромным оскорблением и сделает Май Наккайн моим врагом навеки. Вопреки всяческой осторожности, я откусываю кусочек миндальной конфеты бурфи и чувствую, как застывшую у двери Манглу аж перекосило от напряжения. Я заставляю себя проглотить откушенное, ожидая почувствовать горечь яда. Успеет ли Мангла вовремя добежать до ваида?

Но никакой горечи нет.

– Очень вкусно, – выдавливаю я.

Май скалит зубы в улыбке. Она знает, о чем я подумала. Ей приятно, что я на мгновение испугалась.

– Джалеби тоже неплохой. – Она встает, показывая, что визит закончен. – Обязательно пришлите служанку с рецептом.

Я тоже встаю и, заметив, что я выше старой рани, слегка горблюсь.

– Буду очень рада.

Позже Мангла говорит:

– Теперь я за вас не беспокоюсь. Вы научились играть в игру правителей!

* * *

Когда я возбужденно описываю инцидент своему наставнику Факиру, он меня предупреждает:

– Ты молодец, но не будь чрезмерно уверена в себе. У этой игры много уровней, и ты прошла только первый. Давай я приведу тебе пример.

Он рассказывает мне, что Окленд, новый генерал-губернатор, послал к нашему двору делегацию. После многодневного роскошного приема руководитель делегации представил требования Окленда, слабо замаскированные под просьбу: британцы хотят выгнать из Кабула Дост Мохаммеда и вернуть трон шаху Шудже – и им нужна наша помощь.

– Они намерены с помощью нашей армии посадить на трон в Кабуле правителя-марионетку, который будет им подчиняться, – поясняет Азизуддин. – А взамен обещают нам вечную дружбу.

– Вечную дружбу? Сколько договоров британцы нарушили в Индостане за последнее десятилетие?

– Вот и Дхиан так сказал. Посоветовал им отказать. Напомнил, что британцы играют жизнями наших людей ради своей выгоды. Они нас не уважают. Его агенты слышали, как англичане оскорбительно называют Саркара одноглазой серой мышью.

Я в бешенстве.

– Надеюсь, махараджа согласился с Дхианом.

– Он был зол, но прислушался ко мне, когда я посоветовал ему помочь британцам.

– Но зачем?

– Пенджабу стоит участвовать в перевороте ради собственной выгоды. Пусть Шуджа знает, что именно армия хальсы привела его на трон. Так у нас на западной границе будет союзник, а не просто британская марионетка.

Меня впечатляет, насколько советник махараджи умеет продумывать стратегию.

– Но Дхиан на меня сердит, – добавляет он. – Боюсь, я приобрел врага на всю жизнь.

Если даже у Факира с его мудростью есть серьезные враги, что уж говорить обо мне?

– Ваша игра слишком сложна. Я больше не желаю в ней участвовать. Хочу просто быть хорошей женой и матерью, радовать Саркара, дать моему малышу счастливое детство.

Факир говорит:

– Твоя судьба уже сказала свое слово. Ты не просто жена и мать, ты еще и рани. А рани с ребенком должна вести игру правителей умнее всех, поскольку ей есть что терять.

Глава 16

Рождение

Это самый счастливый день моей жизни.

Мне и раньше казалось, что наступил мой самый счастливый день. Когда я впервые скакала на лошади с Саркаром. Когда он сделал мне предложение. Когда мы снова встретились в Шиш-Махале. Но теперь, увидев личико сына, похожее на сморщенный красный цветок, я знаю, что ошибалась. Именно сегодняшний день самый счастливый в моей жизни.

Повитуха-даи кладет младенца мне на руки и показывает, как