Когда была война - Александра Арно

Он передал Вальтеру котелок и, присев на корточки, принялся открывать длинным ножом один из ящиков. Внутри ровными рядками лежал хлеб. Йозеф выхватил один батон, бухнул его на стол и затем взялся за другой ящик.

– Сегодня едим только русскую еду, – скалился он.

Вальтер отломал ломоть хлеба и впился в него зубами. Йозеф раздобыл ещё колбасы, ссыпал на стол маленькие корявые огурцы и несколько крупных красных яблок, и сел напротив, задумчиво разглядывая консервную банку с сине-белой этикеткой.

– Что это? – полюбопытствовал Вальтер.

Йозеф пожал плечами, повертел банку в руках и снова вытянул из-за голенища сапога нож.

– Сейчас узнаем.

Банка была заполнена какой-то густой клейкой субстанцией. Вальтер макнул в неё палец и осторожно понюхал, потом с опаской попробовал на вкус.

– Сладко, – сказал он. – Не знаю, что это такое. Что написано на этикетке?

Йозеф сосредоточенно засопел, разглядывая банку со всех сторон.

– Да чёрт его знает. Я плохо говорю по-русски, изучал его в школе, но уже почти всё забыл. Я понимаю только слово «молоко».

– Значит, это сладкое молоко, – после недолгого раздумья пришёл к выводу Вальтер. – Только зачем русские его консервируют?

– Чтобы оно дольше сохранялось, – раздался из темноты голос.

Вспыхнул фонарик, по столу скользнул луч жёлтого цвет и упал на пыльный истоптанный пол. Рассохшиеся доски протяжно застонали, и в помещение шагнул обер-лейтенант Штольц – командующий третьей стрелковой бригадой их полка. Вальтер вскочил на ноги и отдал честь.

– Сидите, – Штольц махнул рукой. – Сегодня обойдёмся без этого. Лучше найдите мне какой-нибудь стул.

Йозеф резво приволок откуда-то из заваленной хламом темноты ещё одну табуретку, на этот раз трёхногую. Штольц вытащил из нагрудного кармана кипенно-белый носовой платок и, прежде, чем сесть, тщательно смахнул с сиденья пыль.

– Русские то ли совсем не убирают свои дома, то ли делают это крайне редко, – со смешком сказал он. – Я был прав. Они живут как свиньи.

Он брезгливо отбросил платок в сторону.

– Позвольте не согласиться с вами, – возразил Вальтер. – Тут шли бои. Копоть, сажа, пыль. Всё это осело на мебель.

– Возможно, – безразлично бросил Штольц. – Но я говорю из личного опыта. Я был в России четыре года назад. Мой отец инженер, и мы приезжали сюда в тридцать седьмом. Он проектировал завод по переработке торфа. Я успел повидать русский быт.

– Вы были здесь прежде? – удивился Йозеф. – Здесь, в Бресте?

– Нет, не именно здесь, – усмехнулся Штольц. – В Смоленске. Но разницы большой всё равно нет, они везде живут одинаково. Сталин гноит свой народ в лагерях и нищете. Он создал настоящую империю зла, и поэтому я не понимаю, почему они так сопротивляются нам. Ведь мы принесём хоть частичку культуры в их дикие первобытные земли.

Йозеф согласно закивал.

– Вы полностью правы, герр обер-лейтенант. Просто они не понимают. Вы же сами отметили, что это дикий народ.

Штольц засмеялся – сдержанно, без улыбки в суровых глазах, как и подобает хорошему немецкому офицеру. Вальтер поднял свой котелок и отсалютовал им.

– За нашу скорую победу!

Небо вдруг осветилось заревом пожара, мощно загудел огонь, и они все разом, как по команде, повернулись к окну. Горело здание на другой стороне улицы, а рядом плясали несколько тёмных силуэтов. Они радостно хохотали и палили в воздух из винтовок и автоматов. Воздух, казалось, вибрировал от выстрелов. Один из солдат окатил и без того полыхающее здание пламенем из огнемёта. Ярко-оранжевые языки брызнули на объятую бушующим огнём стену, слились с ней и потянулись вверх. Равнодушные звёзды сверкали в тёмной вышине россыпью бриллиантов.

– Как дети, – снисходительно фыркнул Штольц и снова повернулся к столу.

Йозеф опять шнырял где-то в темноте, звенел посудой, стучал крышками ящиков. Наконец он вернулся с двумя стаканами и с довольным лицом поставил их на стол.

– Выпьете, герр обер-лейтенант?

Штольц кивнул. Йозеф плеснул ему в стакан водку из пузатой бутылки и снова уселся на свою табуретку.

– Хорошее местечко вы нашли, – одобряюще сказал Штольц. – Мне уже давно хотелось отделиться от этой всеобщей пьянки. – Он с хрустом надкусил яблоко и обвёл взглядом тонущее в полумраке помещение. – Что здесь было раньше?

– Магазин, – ответил Вальтер. – По всей видимости.

Он глянул на наручные часы. Время уже приближалось к полуночи. Спать хотелось всё сильнее, веки отяжелели. Он поднял голову, чтобы спросить у обер-лейтенанта позволения удалиться, но так и замер с раскрытым ртом.

Прямо за спиной Штольца стояла девушка. Её длинная сорочка, вся в разводах грязи и крови, белым пятном выделялась из темноты, на чёрном от сажи лице блестели большие глаза. Спутанные волосы пшеничного цвета торчали в разные стороны, как кусок соломы, губы были плотно сжаты. Она стояла босиком прямо на осколках стекла и с холодной ненавистью смотрела Штольцу в спину, сжимая в руках МП-40. Приклад упирался в худое плечо, а хрупкий тонкий палец лежал на спусковом крючке, готовый вот-вот вдавить его.

Она поймала взгляд Вальтера, и губы её изогнулись в ироничной усмешке, больше похожей на волчий оскал. Дуло автомата сверкнуло чернотой и уставилось Штольцу в затылок чёрным немигающим глазом.

– Там женщина, – странно тонким голосом сказал Вальтер. – С автоматом.

– Где? – изумился Штольц, но обернуться не успел.

Треснула короткая очередь, и он с грохотом повалился на пол вместе с табуреткой. Фуражка слетела с головы, руки раскинулись в стороны, как у тряпичной куклы, мгновенной остекленевший взгляд устремился к потолку. Вальтер машинально стёр с лица брызги крови и посмотрел на свои пальцы.

Йозеф смотрел на девушку испуганным взглядом.

– Фрау, – умоляюще бормотал он. – Фрау, не стреляйте! Мы сделаем всё, что вам нужно! Не стреляйте!

Девушка жёстко сверкнула глазами и сделала шаг вперёд. Она была настолько хрупкой, настолько воздушной, что казалась ненастоящей. Словно призрак. Йозеф медленно встал с поднятыми руками и вдруг опрометью кинулся к своей прислоненной к стене винтовке. Из дула снова брызнула очередь, и он неуклюже, как мешок с опилками, рухнул на пол, ткнулся лицом в доски и затих.

Вальтер не мог пошевелиться, будто его сковали цепями. Он во все глаза смотрел на девушку и беззвучно молился всем известным ему богам. Она не человек – призрак. Вальтер был твёрдо уверен в этом. Разгневанный мстительный призрак, который пришёл забрать их жизни за то, что они сделали с ним.

Девушка сощурила глаза и поднесла палец губам, призывая к молчанию, а потом бесшумно ступила назад и растворилась в темноте так, будто её и не