Дассария - Абай Тынибеков

густой крови. В лунном свете в открытых глазах откатившейся головы ещё какой-то миг блестела жизнь. Никто из стоявших людей не тронулся с места и даже не пошевелился. Все взглянули на Сегосфена. Он спокойно вложил меч в ножны.

– Зачем ты это сделал? – не поворачивая головы, тихо спросил Бакриарт, лишь только теперь коснувшись пальцами своего лица, на котором чёрной полосой через всю левую щеку тянулся ровный, сильно вздувшийся по краям разрез, из которого сочилась кровь.

– Он был трижды неправ. Вначале он унизил тебя, неблагодарно забрав себе все приведённые тобой войска. После этого он беспричинно укорил тебя в трусости. Теперь же он ещё и нанёс тебе оскорбление, ударив прилюдно по лицу, словно какого-то раба, – так же тихо ответил Сегосфен.

– Эй ты, собака, что ты себе позволил? Как ты посмел сделать такое? Ты предатель, потому и убил военачальника! – внезапно нарушив тишину, вдруг заорал во всё горло Датаферн.

Он вздыбил скакуна, выхватил раненой рукой меч и устремился на Сегосфена. Бакриарт тут же с силой оттолкнул Сегосфена, быстро выхватил из-за пояса длинный нож, отпрыгнув в сторону, и метнул его в приближающегося полководца. Проскочив между согдийцами, конь Датаферна остановился. Сегосфен, взглянув на Бакриарта, побежал к нему. Датаферн был мёртв. Нож вонзился ему в шею.

– Всё кончено, – прошептал Бакриарт и посмотрел в глаза подошедшего друга.

Больше не проронив ни слова, он развернулся и пошёл в глубь пустыни. Воины, стоявшие на его пути, молчаливо расступились, провожая его тревожными взглядами. Они видели, как он на ходу бросил своё оружие, затем снял с себя шлем и панцирь и откинул их в стороны. Вскоре он исчез в темноте.

– Уходите. Все уходите отсюда. Вы сделали всё, что могли, – Сегосфен также опустил под ноги оружие, аккуратно сложил на него панцирь, сверху водрузил шлем и не спеша последовал за другом.

Больше их нигде и никогда не видели.

* * *

Разгромив все крепости последних предводителей повстанцев Хориена и Оксиарта в горах Гиссара, царь Александр Македонский взял себе в жёны дочь Оксиарта Роксану, тем самым породнившись с местной знатью. Брак был заключён по македонскому обычаю. Жених и невеста в присутствии многих свидетелей вкусили от общего хлеба, разрезанного мечом. Назначив верховным правителем Согдианы некоего Оропия, одного из представителей её знати, однажды добровольно перешедшего на его сторону, он закончил покорение Средней Азии. Теперь в рядах его армии находились согдийские и бактрийские отряды. Таков был знак признания и преданности новой власти.

Уже в конце следующей весны, перейдя через потоки реки Окс, а летом благополучно преодолев перевалы через хребты Гиндукуша, царь Александр начал свой знаменитый индийский поход.

* * *

– Говоришь, все ушли? – выслушав вождя Чардада, спросил Дассария.

– Да, правитель, почти все. В его новом городе-крепости под усиленной охраной оставлены только калеки и немощные воины. В остальных же крепостях находятся лишь небольшие отряды, – уверенно ответил тот.

– Что ж, грек Ксандр сдержал своё слово. Он достойный царь и могучий полководец. Пусть небо будет благосклонно к нему в походе. Оттуда, из-за великих гор, мало для кого открыт обратный путь. Видимо, это и есть его суть – идти только вперёд. То, что видит он, недоступно другим. Он ещё не понимает того, что уже входит, хоть и во множестве, но в само воплощение необъятного. Главное – он знает и помнит о том, что все врата за его спиной покинуты им, но не заперты. Мы его здесь больше никогда не встретим. Если он и останется в живых, то в свои земли вернётся новой дорогой. Для него не существует повторений. Он не любит бывать дважды в одном и том же месте и делает всё только единожды. Такие его поступки являются даром для всех покорённых им народов, ставших однажды его подданными, но в то же время они сулят очень трудные испытания для него самого. Для кого-то важно быть там, где он есть. Для него же высший смысл заключён в том, чтобы побывать там, где он ещё не был никогда. Душа вечного скитальца всегда ведёт за собой подвластное ей тело либо покидает его, оставляя тлеть в познанной уже земле, – Дассария замолчал, с уважением вспоминая недавнего врага.

Сидевший рядом Тимей задумчиво взглянул на него. Не понимая сказанного, но уловив его тон и отчётливо услышав имя царя Македонии, Тимей встал, бесшумно вышел из шатра, расправил плечи, вдохнул всей грудью чистый холодный воздух, освобождаясь от охватившего его волнения, и посмотрел в ночное небо.

Прямо над его головой очень низко сияла одинокая, но необычно яркая звезда. Он ещё не успел удивиться, как вдруг она странным образом метнулась из стороны в сторону, словно до сих пор неподвижно дожидалась его взора, и тут же порывисто устремилась вдаль, туда, куда двинул все свои войска сам Александр III, завоеватель мира.

* * *

– Из любого сосуда выльется ровно столько животворной влаги, сколько налито в него. Иному не бывать никогда. С людьми же всё обстоит гораздо сложнее. Каждый человек – это река. Он насыщен потоком души, и её величина во все времена будет не изведанной и не измеримой никем, – взглянув вслед вышедшему другу, думая о чём-то своём, произнёс Дассария.

Часть вторая. «…И нет покоя там, где жизнь людская протекает»

313 год до н. э.

Глава первая

Около трёх столетий назад, когда в священном Египте правил фараон Нехо, а на троне в вечном Вавилоне восседал царь Навуходоносор II и уже креп и восходил к власти перс Кир II, названный впоследствии Великим, на другом конце света, в краях Центральной и Внутренней Азии, о которых они даже не подозревали, на огромных территориях Иншань и Ордос, разделённых каменистой пустыней Гоби и горными хребтами Циляньшань и Дуньхуан, к северо-западу от могучей реки Сары, что брала начало у высочайших вершин мира и несла свои жёлтые потоки на восточную оконечность земли, впадая в большую воду, обитали многочисленные, но разрозненные дикие племена тюркоязычных народов, воинственных кочевников хуннов. На юге и юго-востоке от этих племён находились очаги зарождавшейся китайской цивилизации, названной ими царствами Кидань, известными на Западе как страны Чжоу, чьи жители именовались среди греков «серы», по китайскому названию шёлка «сир». Впоследствии эти царства были объединены в единую империю Хань.

По другую сторону от степной зоны, сплошь населённой кочевниками, за её северными рубежами, в лесистых краях, располагались поселения племён сяньби. Северо-западным соседом хуннов было племя дунху, жившее в