Молодость может многое - Александр Сергеевич Омельянюк

по хоккею с мячом, оставшись довольными и игрой и результатами, затем подтверждёнными истинными итогами, когда к 16 февраля в шестой раз из шести чемпионом Мира стала сборная СССР, по два раза обыгравшая сборные Швеции и Финляндии.

Неожиданно рано, уже 20 февраля, сборная СССР по футболу сыграла в Колумбии свой первый в этом году товарищеский матч со сборной страны, победив 3:1, и взяв реванш за досадную ничью в Чили в 1962 году.

Тем временем у Платона набрал ход уже четвёртый семестр, а их группа получила обозначение М2-22. И в субботу вечером, почему-то именно 22 февраля, Платон договорился зайти к Юре Гурову и вернуть ему использованный его конспект лекции, лежачий почерк в котором, наверно кроме его хозяина и почему-то Кочета, никто не разбирал.

Такой, в виде мелковолнистой линии, почерк Юры был очень экономичен, так как пальцы и кисть совершено не уставали и позволяли писать с большой скоростью. Из-за этого Юра был единственным, во всяком случае, в их группе, кто всегда успевал записывать лекции слово в слово.

Как-то Пётр Петрович предложил сыну изучать стенографию, которой сам ещё владел, чтобы уметь быстро и полно записывать слышимый текст. Но у заинтересовавшегося Платона на это не было времени и не предвиделось в обозримом будущем. Поэтому и эта его мечта так и осталась мечтой.

Так что теперь вся надежда переписать полностью текст лекции у него была только на Юру Гурова.

А после этого у него наступало его свободное время, и он уже предавался планам по его использованию. И, как иногда у Платона бывало в игре в шахматы, когда рассчитав многоходовую комбинацию, он забывал самый первый и правильный ход, он и на этот раз поспешил с выходом на улицу, не зайдя на дорожку в туалет, так как ещё и не очень-то хотел.

— А, ладно! В крайнем случае, у Юрки зайду! — решил он с улицы уже не возвращаться домой.

Отдав тетрадь и поблагодарив друга, Платон почувствовал, что свой накапливающийся груз он вполне донесёт до дома. Да и беспокоить хозяев по такому поводу было бы неудобно.

И он уже по улице Ленина подходил к дому, предвкушая, что сейчас опорожнит свой мочевой пузырь, как навстречу ему попалась весёлая компания молодёжи, включавшая Настю, Павла и его друга Николая.

— «О! Платон! Какими судьбами?! Поедем с нами!» — зазывали его девчонки во главе с самой молодой, но самой активной Галей Беляковой.

— «Да нет! Я домой! Мне заниматься надо!» — отговаривался Кочет от не интересных ему девиц.

— «Да ты нас тогда только проводи до автобусной остановки!» — убедил его Павел.

И, взятый с двух сторон девицами под руки, Платон решил ещё немного потерпеть.

Но когда подошёл автобус, Павел и Николай под руки и под довольный смех девчонок просто внесли Платона в салон.

— «Ну, и куда вы меня везёте?!» — нарочито громко спросил он всех.

— «Платош! Не сердись! Мы решили поехать в кафе на Арбат!» — несколько пыталась успокоить Настя внешне спокойного, но уже напрягшегося от насилия, недовольного брата.

— «Паш, только у меня с собой денег нет, да и ссать я хочу!» — лишь шепнул Кочет Олыпину.

— «Да ничего! У меня есть! Да и парни добавят!? А ты дотерпишь?!».

— «Постараюсь!» — поморщился Платон, оценивая свои силы.

Их бывший автобус № 209, с декабря ставший № 509, за полчаса с небольшим доставлял пассажиров до станции метро «Измайловский парк».

До 1963 года она называлась «Измайловская», и в детстве Платон ездил до неё от Кировской кататься в Измайловский парк на лыжах с отцом, а позже на физкультуре с классом.

И Платон пока терпел, тем более, дальше их путь без пересадок пролегал до станции метро «Библиотека имени Ленина».

— Ладно! Вроде до кафе как-нибудь дотерплю! — понял он, выходя из метро на проспект Калинина.

Дойдя до ресторана «Прага», компания в поисках кафе свернула на Арбат.

— Ну, слава богу! Дошли до туалета! — расслабился у писсуара Кочет, когда они вскоре нашли маленькое кафе.

— «Ну, что? Кайф?!» — спросил Павел повеселевшего шурина, ожидая своей очереди.

— «Да! Хорошо!» — натужно улыбнулся Платон, безуспешно пытаясь выдавить из себя остатки.

Теперь он был счастлив и мог, что угодно делать и с кем угодно говорить.

Отдохнув и весело наговорившись, выпив по чашечке кофе с пирожными и мороженое, компания направилась на выход. Платон хотел было опять на дорожку забежать в туалет и доделать недоделанное, но постеснялся мнения девушек о себе.

И компания пешком теперь направилась к станции метро «Площадь Революции».

Платон опять шёл, с обеих сторон взятый под руки девушками-хохотушками. И в процессе разговоров он стал явственно ощущать не только прилив физических сил и энергии от хорошего перекуса, но и прилив излишков ненужной жидкости. Ощущение переполненности мочевого пузыря становилось всё ощутимее и стало беспокоить Платона. В конце концов, он не выдержал и передал девушек другим парням, сославшись на необходимость срочно переговорить с Павлом.

— «Паш! А я опять ссать захотел! Отвлеки пока девчонок, а я подворотню найду и отолью!» — попросил шурин.

— Ладно, давай! А что ты там не сходил?!».

— «Да постеснялся, дурак, так часто ходить!».

И Платон замкнул шествие компании, заглядывая в подворотни и ища удобный уголок. Но подходящего места нигде не было. То оно было освещено, то там был посторонние, а то и вообще укромных уголков не было вовсе. Так и дошли они до Александровского сада и Кутафьей башни, под которой Кочет ожидал спасительный для себя туалет. Но к ужасу Платона тот оказался уже закрытым. И не в силах больше терпеть и идти к следующему туалету на подъёме между Арсенальной и Никольской башнями, он нашёл относительно уединённый уголок у соединения Кутафьей башни и стены.

Но как только Платон приладился у стены и начал получать наслаждение от процесса, к нему направился, как назло дежуривший рядом на площадке, милиционер.

— «Товарищ сержант! Извините! Ноу меня больше нет сил терпеть, а туалет почему-то закрыт!? Так что я прямо, извините, здесь!».

— «Так он на ремонте!.. Потом ко мне подойдёте!» — учтиво разрешил страж порядка доделать начатое дело.

Оправившись, Платон подошёл к милиционеру, расплываясь в смущённой, но благодарной улыбке:

— «Спасибо вам большое! Спасли меня!».

— «А где вы живёте?!».

— «Да тут, почти рядом, на Дзержинке!» — специально для форсу, наполовину соврал Кочет.

— «Ладно! Идите! И больше так не делайте!» — как показалось Платону, чуть ли не подобострастно отпустил его милиционер.

— Он наверно это сделал на всякий случай, побоявшись