Фау-2 - Роберт Харрис

— Боже милостивый… И что сделал Хубер?

— Проигнорировал приказ. Мы той же ночью уехали, под прикрытием темноты. На следующий день ВВС ударили по лесу в Рейсе. Так что, может, нас действительно сдали местные. Кто знает?

— Каммлер потом что-нибудь сказал?

— Ни слова, насколько мне известно. Возможно, он просто забыл — он ведь такой, мечется от одной безумной идеи к другой. Вот почему полковник так нервничает рядом с эсэсовцами. Особенно с нашим другом из NSFO.

Граф посмотрел на Бивака. Тот всё ещё о чём-то спорил с Дрекслером, размахивая пальцем. Кляйн вдруг затушил сигарету и кивнул подбородком: в коридоре появился Хубер. Они оба встали.

Хубер потирал ладони:

— Дрекслер, Бивак — группенфюрер хочет поговорить с вами. Он всё ещё на линии, у меня в кабинете.

Оба быстро направились в ту сторону. Хубер дождался, пока они скрылись, и дверь за ними закрылась.

— Итак, господа, оказывается, группенфюрер находится в Голландии. В Хеллендорне, инспектирует 500-ю эсэсовскую батарею.

— Ага, — буркнул Кляйн с презрением, — его любимчики.

SS-Werfer-Batterie 500 была создана как конкурирующее подразделение к армейским полкам Фау-2 — чтобы «показать армии, как надо работать» — но пока что запускала меньше ракет, к большому раздражению Каммлера.

Хубер продолжил:

— Он решил навестить нас и лично оценить обстановку. Завтра он собирается выступить на похоронах, чтобы, как он выразился, «поднять боевой дух». Это, говорят, была идея Бивака. И это может вас особенно заинтересовать, доктор, учитывая наш ужин на днях: с ним приехал профессор фон Браун.

14

В банковском хранилище в Мехелене уже несколько часов царила тишина.

Командир крыла Ноусли покинул свой стол и поднялся наверх. Лейтенант Ситуэлл составляла отчёт о событиях утра для Воздушного министерства. Сержанты из WAAF и капрал из корпуса связи сидели, уставившись в одну точку. Голова Барбары клевала вперёд — время от времени она приподнимала её и осматривалась, проверяя, не заметил ли кто, а потом вновь опускала. Последний расчёт она закончила за шесть с половиной минут — чуть раньше Кэй — и, когда результат подтвердился, вскинула руки над головой, как чемпион на ринге.

Кэй точила карандаш и разглядывала густые светлые волосы Барбары. Цвет, насколько она могла судить, был натуральный. Что бы она отдала за такие волосы! Она собрала стружку в ладонь, высыпала её в пепельницу и вернулась к рисованию кружков и шахматных узоров по краю блокнота.

В Мэдменхеме всегда было чем заняться. В дни, когда разведывательные полёты срывались из-за плохой погоды, аналитики просматривали старые снимки — искали то, что могли упустить. Это было как застрять в загородном доме в дождливый день, полном незавершённых головоломок — и именно в такие моменты порой случались самые важные открытия, особенно при анализе Пенемюнде. А здесь — если Фау-2 не стартовали, оставалось только сидеть и ждать. Кто-то ведь первым сказал, что война — это длинные периоды скуки, прерываемые мгновениями чистого ужаса. Эту фразу повторяли постоянно. Но кто её произнёс впервые?

Сзади послышались шаги. Спускались Луи, коротко стриженная офицер WAAF, и шотландка Флора.

Ситуэлл подняла глаза и нахмурилась:

— Мэм. — Девушки отдали честь.

— Уже два часа? — Ситуэлл повернулась к часам. — Ладно, дамы — смена.

Кэй наклонилась и тронула Барбару за плечо:

— Барбара? Всё, мы свободны.

Та приоткрыла глаза:

— Я уснула?

— Ты и стоя заснёшь, — сказала Луи.

Флора сняла пальто и фуражку:

— Ну как всё прошло?

— Было два пуска, — сказала Кэй. — Думаю, мы успели всё посчитать. Хотя трудно быть уверенной. А у вас как с жильём?

— Поменьше болтовни, пожалуйста! — бросила Ситуэлл. — Напоминаю: тревога ещё не снята.

Кэй сняла пальто со спинки стула, и Флора заняла её место.

— Ох, как тепло, — прошептала она.

— Подождите, дамы!

Ноузли сбежал по лестнице и прошёл в центр комнаты:

— Прежде чем вы уйдёте, у меня есть новости. Все внимание! — Он хлопнул в ладони. — Всё, что я сейчас скажу — совершенно секретно. Ясно?

Он пытался выглядеть строго, но не удержался и расплылся в улыбке:

— Я только что говорил со Стэнмором. Благодаря нашей сегодняшней работе были нанесены два удара по пусковым площадкам в Голландии. Все наши самолёты вернулись. Командование сообщает, что обе цели уничтожены!

По комнате прокатился возбуждённый шёпот. Кэй посмотрела на Барбару и беззвучно сказала: «Молодец!» — и показала большой палец.

— И ты молодец! — ответила Барбара.

Ноузли сиял:

— Превосходная работа, обе! Вы теперь свободны, так что ступайте в офицерскую и закажите себе по стаканчику — за мой счёт.

— Очень любезно, сэр. Знаете, пожалуй, мы так и сделаем, — сказала Барбара.

— Остальным, увы, — обратно на дежурство.

Раздался дружный, но добродушный стон.

На улице Барбара бросилась к Кэй и обняла её:

— Я не верю, что мы это сделали!

— И правда. Просто чудо, — Кэй похлопала её по спине. Через плечо она заметила пару бельгийцев, наблюдавших за ними. — Нам, пожалуй, не стоит так шуметь на улице.

— Ах да. Логично.

Они перешли дорогу и вошли в штаб. Наверху, в баре, Кэй разглядывала полку с бутылками:

— Что взять? Может, пиво?

— Пиво? Мы заслужили лучше! — сказала Барбара. — Два джин-тоника. Двойных. За счёт коммандера Ноузли.

— Да, мэм.

— А поесть что-нибудь можно? Мы только с дежурства.

— Сейчас спрошу у повара.

Они отнесли напитки к столику у окна. Барбара закурила:

— Я даже начинаю привыкать к этому месту. Два прямых попадания! Мы с тобой, дорогая, выигрываем эту войну.

Они чокнулись. Джин с тоником был тёплым и маслянистым, слишком крепким для Кэй — особенно среди дня — но она всё равно выпила. Два попадания? За два рейда? Ей было трудно поверить. По её опыту, ВВС всегда преувеличивали успехи. Но портить настроение не хотелось. В голове у неё разлилось приятное тепло. Она кивнула в сторону сигарет:

— Можно одну? Я потом отдам.

Барбара прикурила для неё, и они откинулись в креслах, довольные. В комнате никого не было. Наверное, все остальные на постах, подумала Кэй. Возникло ощущение, будто они прогуляли урок.

— Чем ты занималась до войны? — спросила Барбара.

— Ничем. Училась в университете. А ты?

— Скукотища. Работала в галерее.

Кэй разглядывала её сквозь сигаретный дым. Да, всё сходилось. Она легко могла представить её в дорогой галерее в Мэйфэйре — сдержанно обхаживающей состоятельных клиентов. Гораздо труднее — в Стэнморе.

— Там была хоть какая-то математика? — спросила Кэй.

— В галерее? — рассмеялась Барбара. — Ты издеваешься? Нет, конечно! Но