Фау-2 - Роберт Харрис

— Понятно. У каждого свои вкусы. Я, например, всегда выбираю Марту именно потому, что она мне никого не напоминает.

Граф закурил и вытянул ноги, закинув руку на спинку скамейки. Из-за того, что земля уходила вниз к озеру, ему открывался хороший вид. В озере зимой было что-то меланхоличное — в тон его настроению. Обломки сгоревшего двигателя ракеты он этим утром выбросил в лесу — понемногу, на ходу. Видимо, он стал сообщником Фемке. Мысль о том, чтобы попытаться её спасти, снова всплыла. Может, увезти её в родной город? Хотя их обязательно остановят. А если найти кого-то из Сопротивления, кто спрятал бы её здесь, в Гааге? Это уже ближе к реальности. Он мог бы съездить к ней, предложить это…

Он всё ещё обдумывал план, когда со стороны города донесся вой сирены воздушной тревоги.

Это был первый раз за несколько недель. Первая мысль, как когда-то в Пенемюнде: наверняка учебная тревога. До технической базы оставалось не больше трёхсот метров. Но вместо того чтобы бежать к блиндажам, он остался сидеть на скамейке и стал вглядываться в небо. Учитывая, как быстро сегодня ракеты исчезали в облаках, он предположил, что нижняя граница может быть очень высокой — возможно, до 3000 метров. Опасно высокая, как он теперь осознал.

Вдруг на фоне серого неба появились чёрные пятна — вспышки разрывов, словно брызги чернил каракатицы. И тут же донёсся далёкий пум-пум-пум — это открыли огонь зенитки с позиций в Остдейне.

Он вскочил на ноги.

Тактика бомбардировочного налёта в исполнении «Спитфайров» заключалась в том, чтобы подойти к цели с высоты примерно 8000 футов, визуально её подтвердить, затем перевернуться вверх колёсами и устремиться в пике — в строго выстроенном строю, под углом в 75 градусов, — до высоты 3000 футов. Там сбрасывались бомбы практически в вертикальном положении, первым — ведущий. После этого пилоты резко тянули на себя штурвалы и уходили вверх на полном газу. Именно это маневрирование 602-я эскадрилья отрабатывала последние дни над болотами Восточной Англии — и именно эту сцену наблюдал в то ноябрьское утро Граф: четыре точки выпали из облаков с севера, строго в линию, быстро увеличиваясь в размере и громкости. Завывание пикирующих машин нарастало до предела. Они летели прямо на него.

Точность была поразительной — громкие поршневые удары знаменитых двигателей Rolls-Royce Merlin не походили ни на что из услышанного им прежде. Инженер в нём застыл на месте, даже когда он увидел, как бомбы отсоединились от крыльев. Только когда в воздухе раздался их пронизывающий свист, до него дошла опасность.

Он швырнул себя на землю, уткнулся лицом в мокрую траву и накрыл голову руками — как раз когда взрывы начали перекатываться через озеро. Каждая детонация вибрировала в его животе. Он чувствовал себя ужасно уязвимым, лежа спиной к небу. Он вообразил, как рисунок попаданий всё ближе подползает к нему. Всего он насчитал восемь. Когда последний гул затих, он пролежал ещё минуту, прислушиваясь к удаляющемуся звуку моторов «Спитфайров» и к грохоту зенитных пулемётов им вслед.

Он поднялся. Над лесом на другом берегу озера поднимался чёрный дым. Некоторые тонкие сосны у кромки воды полыхали с головы до пят, как гигантские факелы.

Уж не всё ли? В Пенемюнде бомбёжка длилась почти час, волна за волной. Он вгляделся в небо, но увидел только несколько грязных коричневых завихрений — остатки разорвавшихся снарядов, уже исчезающих.

Он пошёл по дороге. Завернув за изгиб, он увидел несколько десятков людей в серых комбинезонах, выходящих с боковой тропы, ведущей к палаткам технического взвода. Они пересекли улицу и собрались у берега, глядя на озеро. За ними посигналил «Кюбельваген», пробивая себе путь. Из переднего сиденья выбрался полковник Хубер, с другой стороны — лейтенант Кляйн. Сзади спрыгнул Бивак. Последним выбрался оберштурмбаннфюрер Дрекслер, неловко протискиваясь наружу. Хубер поднял бинокль и стал наблюдать за огнём. Граф колебался, стоит ли подходить, но Дрекслер его заметил и поманил.

— Доктор Граф — вы в порядке?

— Да, всё нормально. Есть пострадавшие?

— Это мы и выясняем.

Хубер всё ещё смотрел в бинокль:

— Полкилометра ближе — и нас бы просто стерло. — Он повернулся к Кляйну: — У нас были запасы в том районе?

— Насколько я помню — нет, полковник.

Хубер снова уставился в бинокль:

— Вроде никого там нет. — Он передал прибор Дрекслеру. — Надо убедиться. — Заметив Графа: — И вы поезжайте с нами.

Они снова залезли в «Кюбельваген». Граф втиснулся на заднее сиденье рядом с Биваком. Возможно, это было ему лишь мерещилось, но партийный офицер, казалось, демонстративно его игнорировал. Кляйн, до войны бывший механиком, вёл быстро и ловко, швыряя их из стороны в сторону. Перед контрольно-пропускным пунктом СС он резко свернул направо, съехал с дороги и покатил по травянистому склону к озеру.

Отсюда открывался куда лучший вид на пожар. Оранжевые вспышки ярко выделялись на фоне серого утра. Объезжая берег, они слышали, как огонь потрескивает, пожирая растительность. Дым и пепел неслись ветром через воду. Бомбы упали и на маленький остров, и на противоположный берег.

— Похоже, они сбросили зажигательные, полковник, — сказал Кляйн.

— Нет смысла тушить, — ответил Хубер. — Безопаснее дать ему выгореть. Остановитесь здесь.

Они вышли и стали на берегу, в сотне метров от пожара. Граф получил бинокль. Одна из бомб оставила воронку — как будто гигантский палец выдавил землю. Когда ветер сменился, он ощутил жар.

— Думаю, мы точно ничего там не хранили, — сказал Кляйн. — Если бы было — уже взорвалось бы.

Хубер кивнул:

— Нам повезло.

— Такое уже случалось? — спросил Бивак.

— Никогда, — отрезал Хубер. — Ябос ударили по нашему старому участку в Рейстербосе шесть недель назад — но мы уже тогда покинули район.

Бивак нахмурился:

— Интересно, почему сегодня?

— Кто ж знает?

— Может, патруль ВВС что-то засёк, — предположил Кляйн.

— Что именно? — возразил Хубер. — Ракеты мы вывозим с железнодорожной станции только ночью. Люфтваффе проверили наше маскировочное прикрытие с воздуха — оно отличное. Мы неразличимы.

Бивак достал блокнот:

— Разве что во время запуска.

— Верно, — Хубер раздражённо покосился на блокнот, — но мы никогда не запускаем, если есть сведения о вражеских самолётах в радиусе пятидесяти километров.

— Значит, местоположение мог кто-то выдать с земли? — Он посмотрел на Дрекслера.

— Невозможно, — жёстко ответил офицер СС. — Вся зона перекрыта. Местное население эвакуировано. Ни одного голландца в радиусе минимум четырёх километров.

— Доктор Граф? — спросил Бивак. — А вы как думаете?

— Я? — удивился Граф. Он только что думал о девушке из борделя. — С чего бы? Я только