Наварин (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

class="p1">Из официальной истории британского флота: "Капитан Филлоус отвел брандеры и спас французский адмиральский фрегат «Сирену». "Кембриен», «Глазго» и «Тальбот», следуя прекрасному примеру командира «Армиды», капитана Гюгона, уничтожили своих противников и сбили батареи". Здесь особенно отличился капитан брига «Роза» Дэнис, прикрывший «Армиду» от безнаказанно расстреливавших ее турецких корветов.

Дым был столь густой, что орудия «Азии» наводили по флагу на брам- стеньге корабля капитан-бея. Во время этого поединка с кораблем турецкого начальника, «Азия» подверглась особо ожесточенному обстрелу сразу находящихся поблизости турецких судов. Около 3-х часов пополудни «Азия», решивши участь капитана-бея, обратилась лагом к Мокарем-бею и следующему за ним; оба были разрушены. Корабль Мокарем-беяя, страшно избитый, едва держался на воде; соседний с ним, сгоревши до ватерлинии, взлетел на воздух.

Фрегат «Азия» (в центре) сражается против двух османских кораблей

Невозможно доставить читателю точного описания действий каждого судна, когда имена и сила противником их не известны. Русские заняли назначенную им позицию и храбростью своею, способствовали страшной занимательности картины истребления и ужаса".

Если французская и британская эскадра избрали себе в противники египтян, то российским кораблям достались старые знакомцы турки.

– Отдан дагликс! Отдан плехт! – кричали баковые боцмана. – Вытравлено полсотни саженей канату!

Если "Азов" встал на якорь исключительно удачно, то "Гангуту" в этом отношении весьма не повезло. Корабль еще толком не занял позиции, а на него уже несло горящий турецкий корвет. До катастрофы оставались какие- то минуты. Положение спас не растерявшийся командир "Гангута" капитан 2 ранга Авинов.

Александр Павлович Авинов

– На баке! – закричал он в рупор. – Живее травите еще десять саженей!

Накренившийся и полыхающий огнем корвет пронесло борт в борт с линейным кораблем. Людей на корвете уже не было видно. Промчавшееся судно вскоре оказалось занесенным ветром в гущу мелких турецких судов, где и разорвалось со страшным грохотом.

– Ни дать, ни взять «Летучий Голландец»! – перекрестились на «Гангуте».

Но расслабляться было рано.

– Заряжай! – раздалось по орудийным декам. – Наводи! Целься вернее! Пали!

* * *

– Зажечь фитили, приготовить замки! Забить снаряды! – распоряжался на баке "Азова" лейтенант Павел Нахимов. – Изготовиться к пальбе с обоих бортов!

На нижнем деке орудиями командовал лейтенант Иван Бутенев, на нижнем Моллер. Все готово к открытию огня. Последние минуты самые томительные. Наконец со шканцев прокричали:

– Открыть огонь!

– Батарея пали! – мгновенно отреагировали Нахимов, Бутенев и Моллер. "Азов" в одно мгновение окутывается дымом.

Вдалеке в сплошной туче черного дыма по самые клотики "Азия" Кодрингтона. Гейден с Лазаревым с беспокойством поглядывали на английский флагман: ведет огонь или горит? Разглядеть подробно было невозможно.

– Мы в точке определенной нам диспозицией! – доложился Лазареву штурман.

– Передайте на бак, чтобы клали дагликс! – велел командир «Азова» вахтенному офицеру.

Тот репетовал команду на бак линкора Нахимову:

– Приготовиться к положению якоря!

Тот в ответ поднимает вверх руку, мол, понял.

Из шканечного журнала линейного корабля "Азов": В 3 часа, пришел по назначенной диспозиции в свое место, на глубине 25 саж., грунт ил, брошен якорь "даглист" и, отдав канату до 50 саж., привели помощью шпринга правый борт корабля противу неприятельского двухдечного корабля и фрегата в расстоянии от первого на один кабельтов, и тогда открыли сильный огонь с правого борта».

Обнаженные по пояс матросы закладывали гандшпуги и ворочали ими, наводя пушки для очередного залпа. Внезапно случайная искра попала на сложенные пороховые картузы. Те мгновенно вспыхнули, и огонь быстро побежал по палубе. Часть матросов бросилась, было, в сторону.

– Стой! – закричал Нахимов. – Кому жизнь не дорога, за мной!

Ободренные матросы кинулись за Нахимовым. Вместе с ними, оказавшиеся рядом, мичман Путятин и гардемарин Истомин. Общими силами они быстро потушили еще не разгоревшийся пожар.

Из шканечного журнала линейного корабля "Азов": «В 3 12 часа с неприятельского корабля сбиты были все мачты и перебиты канаты, которые и понесло за корму. В сие время совершенно открылся стоявший во 2 линии в интервале турецкий адмиральский двухдечный фрегат и некоторые корветы, продолжали пальбу с правого борта…"

– Залп! – выхватив сабли, кричали плутонговые командиры – Залп! Залп! Залп!

До турок было рукой подать, а против "Азова" обратили свои орудия сразу пять турецких судов. Едва ж азовцы успели в первый раз разрядить свои пушки, как корабль внезапно вздрогнул раз, затем еще и еще. Турецкие 6фунтовые ядра в упор поражали русский флагман.

Бой был тяжел и яростен. У борта "Азова" стена фонтанов от падающих ядер. На самом корабле тоже жарко. То и дело вспыхивали пожары, рвались снасти, рушился такелаж. Но и азовцы в долгу не оставались. Прошло менее четверти часа с начала боя, как меткими выстрелами комендорами флагмана была разбита грот-мачта ближайшего турецкого фрегата. Верхняя ее часть рухнула в воду, по пути разнеся в щепки фальшборт. Упав, мачта потянула за собой паутиной вант весь фрегат. Турки кричали истошно. И было от чего! Судно сильно накренилось на борт, задрав в небо ближний к "Азову" борт. И очередной пушечный залп пришелся точно в небеса.

– Аллаху своему презент послали! – усмехнулся Гейден. – Теперь уж точно не видать им от него милостей!

Корабль «Азов»

на картине Айвазовского «Сражение при Наварине» (фрагмент, 1848)

Зато уж "Азов" не промахнулся, и через несколько минут превратил своего противника в горящую груду дров. Вскоре, чадящий пожарами фрегат на буксирах оттащили под защиту береговых укреплений.

– Какие повреждения? – спрашивал Гейден Лазарева.

– Фок-мачту выбило из степсов. Едва держится на цепях! – Что с грот- мачтой? – Трещина до нижнего дека. От бизани, сами видите, одни обломки! Мимо санитары тащили окровавленного матроса.

– Живой? – закричал им Лазарев.

– Куда там, – ответили санитары. – Наповал!

– Да, только начали, а уже жарко! – вздохнул Гейден и, взяв трубу, принимается рассматривать турецкий флот.

Ни Гейдену, ни Лазареву, однако, причин радоваться пока еще никаких не было.

Перед кораблем было еще четыре противника. Батарейные командиры лишь утерли рукавами пот, перенацелили пушки и все началось по новой.

Вскоре очередное меткое ядро, пущенное с "Азова", пробив борт, попало прямо в крюйт-камеру очередного корвета. Взрыв был оглушителен, и останки судна разметало по всей бухте. Высоко в воздухе в клубах дыма летели доски и снасти, головы и руки…

Бой продолжался. «В жару битвы палубы наших кораблей представляли зрелище одинаково ужасное: без мундиров, с завязанными или заткнутыми ушами, дабы совсем не оглохнуть, те люди, которые, за несколько часов (до боя) казались короткими и добрыми, теперь казались бешенными. С диким взором,