Далайя - Абай Тынибеков

Внимательно следя за всеми действиями горца, она заметила, что и с ближнего края к бревну была привязана верёвка, за которую он теперь потянул. Бревно стало потихоньку скользить. Его противоположный конец сорвался в воду, а ближний взметнулся высоко над береговым откосом, но быстро подтягиваемый верёвкой вниз и одновременно от берега, он вновь опустился под ноги. Захватив вторую верёвку, горец на одном дыхании натужным рывком вытянул бревно на берег.

Теперь она поняла, что вначале для сооружения мостка ему пришлось спуститься в воду, переплыть к водопаду и забраться туда, чтобы дальний конец бревна затянуть верёвкой на камни.

Завершив часть работы, горец оглянулся по сторонам. Затем подошёл к ней, опустился рядом на тёплый валун, перевёл дыхание и взглянул вверх.

– За теми кустами должна быть узкая звериная тропа, ведущая наверх, и если суметь по ней забраться чуть выше водопада, то можно увидеть у вершины горы орлиное гнездо. Если оно ещё сохранилось, – громко на ухо произнёс он.

Женщина, взглянув на него, кивнула в знак понимания и посмотрела на вершину.

– Нам пора возвращаться, – добавил спутник, поднимаясь с камня.

Волоком оттащив подсохшее бревно в незаметную расщелину, густо поросшую низким кустарником, куда оно закатилось не оставив и следа, смотали верёвки и, набрав холодной воды, двинулись в обратный путь…

Когда деревья вновь обступили их со всех сторон, одарив своей прохладой, они спешились для недолгого отдыха. Лошади тут же принялись пощипывать сочную траву.

Просохшая одежда теперь была по-прежнему приятной и удобной. Они опустились в тени раскидистого дерева, прислонившись спинами к его мощному шершавому стволу и, с наслаждением вытянув ноги, с удовольствием вдыхали чистый, ароматный воздух.

Солнечные лучи освещали кроны деревьев, едва пробиваясь сквозь них и падая причудливыми клочками на верхнюю часть стволов. Близился вечер.

– Я поняла, для чего ты показал мне то место, – словно продолжая прерванный разговор, тихо произнесла женщина.

Горец молчал.

Она продолжила:

– Более подходящего укрытия, думаю, не найти.

– Признаться, мне не верилось, что мы так быстро его обнаружим. Я ведь впервые был там. Помню о нём только со слов отца. Он доверился мне перед уходом на сражение. Наверное, понял, что больше не увидимся. Но всё оказалось именно так, как он рассказал. Это было тайной нашего наири, рода. Тогда я не совсем понимал, для чего он меня посвятил в неё, но почему-то всё же запомнил на всю жизнь. Выходит, было для чего. Уверен, что есть и звериная тропа, и гнездо.

– Почему ты доверил её мне?

– Похоже, из своего рода остался только я один. Хотя всякое могло случиться. Для меня многое ещё неизвестно. Но я вместе с вами уже здесь, и мало ли что может произойти и со мной, и с тобой. Ты доверилась мне, и мы пришли сюда, в этот край. Теперь и я доверяю тебе то, что есть у меня. Другого ничего нет.

– Ты знаешь, кто я? – повернувшись к нему, совершенно неожиданно для себя спросила она и пристально посмотрела ему в глаза.

– Я знаю лишь твоё имя, – ответил он, повернув к ней голову.

Их взгляды встретились.

Он уверенно добавил:

– Далайя.

Она отвернулась.

Не считая нужным проявлять интерес к такой его осведомлённости, понимая, что он мог узнать её имя от сотника Дага, после недолгого раздумья, вновь взглянув ему в глаза, она спросила:

– Хотя у нас не принято этого делать, я всё же хотела бы знать, как обращаться к тебе. Назови своё имя.

С едва уловимой улыбкой, не отводя взгляда от её вопрошающих глаз, он также твёрдо произнёс своё имя:

– Руса.

* * *

На следующий день все драгоценности были перевезены ими на новое, надёжное место.

На обратном пути Руса указывал Далайе на те приметы, по которым она сама могла бы найти туда дорогу.

Глава вторая

Осень была дождливой и длинной. Серые тяжёлые тучи подолгу зависали прямо над долиной, пока там, в вышине, налетавший внезапно сильный ветер не разрывал их на части и не прогонял за вершины гор.

Ясных дней становилось всё меньше, и однажды утром выпал первый снег. Он шёл весь день, падая большими хлопьями. Воздух заметно посвежел. Но холод не был студёным, пронизывающим до костей, как это было в степи.

Здесь, внизу, царило безветрие.

Удивительно красив стал лес. На широких ветвистых кронах деревьев, по-прежнему зелёных, лежал белейший, словно маленькие, густо разбросанные облака, снежный покров.

Саки ещё долго любовались этим поистине дивным зрелищем, пока не привыкли к нему.

Табун, как прежде, выпускали утром, и к вечеру он возвращался, возглавляемый вожаком. Нескольких лошадей пустили на мясо, обеспечивая запас на зиму.

Четыре щенка, появившиеся на удивление всем, считавшим до сих пор, что их охраняют два кобеля, забавно разбредались по всему двору и лезли под копыта лошадей, заставляя молодых всадников быть осторожнее.

Дни проходили в обычных хлопотах. Добавилась работа по постоянному очищению двора от снега.

Незадолго до наступления зимы Руса навестил тайник. Там всё было в порядке, без каких-либо перемен.

Людям выходить из крепости уже не было надобности, и хотя теперь все подступы к ней и всё подножье с единственной дорогой очень хорошо просматривались, охрану у ворот продолжали выставлять.

* * *

Долгими вечерами, сидя в одиночестве в своём помещении, Руса всё чаще задумывался над превратностями судьбы. Уведённый почти ещё мальчишкой в далёкую Персию, приученный с самого детства к суровой воинской службе и очень рано познавший войну, смерть и кровь, он, не ведавший ничего, кроме тяжких, изнурительных походов, кровавых битв и щедрых наград и не представлявший иного существования, однажды стал таким же, как сотни тысяч его сверстников, сведённых из разных стран под начало властителя всех миров, царя царей и владыки четырёх сторон света – великого и всемогущего Кира.

Он отчётливо помнил и завоевание Лидии, и пленение её невероятно богатого царя Креза, имевшего тогда одну из многочисленнейших армий и самую лучшую в мире конницу.

Руса не переставал удивляться тому, как великодушно отнёсся к пленённому правителю Лидии повелитель мира Кир.

До сих пор с огромным волнением он вспоминал взятие Вавилона, его поразительные стены, улицы, площади и храмы. Такого огромного города ему не доводилось видеть никогда. Он даже не мог представить, что такое бывает на свете.

Где-то в глубине души он всегда понимал, что