Книжный магазин в Мейфэре - Элиза Найт

Если бы ты могла взглянуть, как я сейчас, на менее привлекательные последствия фашизма, то не так страстно желала бы наступления момента, когда свастика воцарится над всем миром.

Я погасила лампу, когда в постель рухнул Прод, пропахший спиртным, – такая история повторялась почти каждую ночь: он падал рядом со мной пьяный, а к утру уходил. Даже когда я приехала, он едва коснулся моего лба поцелуем и сразу же убежал.

Было бы эгоистично сетовать на то, что мы так мало времени проводили вместе. В конце концов, я планировала здесь помогать, желала стать частью чего-то большего, чем являлась сама. Я вертелась в постели без сна. По крайней мере, в кои-то веки мой муж тратил время не на любовные похождения.

Вскоре после рассвета я выползла из постели, плеснула в лицо водой из маленького таза и почистила зубы. У волонтеров условия не роскошные, но мне в этом крошечном отеле все же лучше, чем тем, кто спит в бункерах.

С приходом весны беженцы перестали мучиться от холода и обмораживать до черноты пальцы на ногах.

Я пожелала доброго утра дежурному за стойкой.

– Bonne chance aujourd’hui, madame [54], – ответил он как обычно.

– Merci, monsieur [55].

На улице меня поджидал Дарлинг со стопкой папок в руках.

– Мы получили известие, что наш следующий корабль может отправиться уже на следующей неделе. Так что у нас полно работы.

– Я в вашем распоряжении, – пошутила я, любуясь безоблачным голубым небом. Просто не верится, что накануне бушевала ужасная буря.

– О нет, миссис Родд, все наоборот.

Я дружески улыбнулась ему.

– Сколько раз я просила вас называть меня Нэнси, Дарлинг? – я всегда обращалась к нему по фамилии – и никогда не уставала от этой шутки [56]. – Формальности давно улетучились, ведь мы работаем плечо к плечу, а я при этом – вечно в рубашках, перепачканных детской рвотой или бензином от форда. У вас же, напротив, неизменно элегантный вид.

Усмехнувшись, Дарлинг открыл передо мной дверцу фургона.

– Я не виноват в том, что люди предпочитают блевать на вас, а не на меня, – он намекал на мужчину, который однажды оставил на мне весь свой ужин.

– Это был мой любимый жакет, – проворчала я. – Я сяду за руль. – И указала Дарлингу на пассажирское место.

Вообще-то испорченный жакет – не главное. Тот мужчина болел инфлюэнцей, и мы опасались, что в лагере разразится эпидемия. Красный Крест установил карантинную зону, и туда отправляли любого с малейшими симптомами болезни.

На краткий и ужасающий миг Проду показалось, что инфекция не обошла его стороной. Однако, к нашему облегчению и смущению, выяснилось, что это просто последствия обильных возлияний. Находясь здесь, Прод был не в силах избавиться от этой привычки, но я не винила его. Одна неприятная ситуация сменяла другую. Как он мог не напиваться после общения с французскими властями, перепиской по поводу беженцев, ужасов лагерной жизни?

Я и сама с нетерпением предвкушала вечерний бокал вина или рюмку бренди. Порой я выпивала даже за ланчем, если удавалось поесть. Но чаще всего я забывала о еде, если только кто-нибудь не подсовывал мне под нос суп или сэндвич.

– Круассан? – Дарлинг поднял с пола фургона промасленный бумажный пакет.

– Нет, спасибо, – я не ощущала голода, мои глаза слипались от переутомления.

Я свернула на дорогу, выложенную кирпичом, и фургон еще немного прогромыхал, пока мы не остановились у нашего импровизированного офиса. Тут уже собралась очередь из женщин и детей, ожидающих еду.

– Доброе утро! – бодро произнесла я.

– Buenos días [57], – ответили мне хором. Несмотря ни на что, люди старались не раскисать.

Находясь в Англии, я проводила агитацию в пользу беженцев. И даже сейчас посылала в Лондон письма, прося помощи у влиятельных людей.

Я раздавала пакеты с едой, одеяла и пеленки, а в животе у меня урчало. Напрасно я не взяла круассан у Дарлинга. Не помню, когда ела в последний раз, и мне отчаянно хотелось выпить чая!

Мои мысли будто кто-то прочитал: подойдя к своему столу, я обнаружила там чашку с теплым чаем. Я огляделась в поисках того, кто бы это мог сделать, но все были поглощены своей работой.

Жадно осушив чашку, я услышала голос Прода с улицы.

Открыв дверь, он влетел в офис. Под глазами его залегли темные круги, щеки за минувшую неделю ввалились еще больше. Но муж взглянул на меня с улыбкой.

– Нэн, – приблизившись, Прод положил руку на мое плечо и коснулся губами лба. – Сегодня без соломенной шляпы?

Я указала большим пальцем на стену за спиной:

– Висит вон там. Я без нее не выхожу.

Прод усмехнулся и повернулся к Дарлингу:

– Как обстоят дела с предстоящим отплытием корабля?

– Почти все закончено.

– Превосходно, – похвалил Прод. – Скоро ожидается следующий корабль, и мы сможем пожелать счастливого будущего большому количеству беженцев.

Снова повернувшись ко мне, с довольной улыбкой он сказал:

– В эти выходные поедем в Коллиур. Немного солнца нам не помешает.

Идея провести выходные в милом прибрежном городке на юге Франции так обрадовала меня, что я забыла об усталости. В пятницу днем мы заперли офис и, оставив беженцев на попечении коллег, сели на поезд до побережья. Безмятежность морского соленого воздуха подействовала на меня, словно бальзам. Городок будто сошел с почтовой открытки: Средиземное море плескалось у подножия замка, ветер с пляжа подхватывал парусники, мелодично звонил старинный церковный колокол.

Заселившись в очаровательный отель, мы поспешили по извилистым мощеным улочкам в кафе за сэндвичами и охлажденным вином, а затем отправились на пляж – на пикник.

Мы впервые оказались на пляже вдвоем после той ужасной поездки в Бретань, когда Мэри Сьюэлл приветствовала нас в вестибюле отеля. Я поспешно отогнала эти воспоминания. Прод и его любовница расстались.

Закончив трапезу, я скинула туфли и чулки и, задрав подол, забежала в прохладную воду, позволив волнам плескаться вокруг моих лодыжек. Прикрыв глаза, я глубоко вдохнула и повернула лицо к солнцу, растворяясь в удовольствии.

– Подожди меня.

Открыв глаза, я увидела приближавшегося Прода. Закатанные штанины обнажили бледную кожу на его ногах. Я игриво плеснула в него водой, и он со смехом ответил тем же.

Я припустила по пляжу, расслабившись от вина. Прод погнался за мной и, настигнув, обхватил руками за талию. Он поднял меня и закружил; мы хохотали, как безумные, и я с трудом узнавала нас. Исчезли мрачный лагерь для беженцев и бесчисленные разочарования нашего неудачного брака. Я хотела бы запечатать этот момент в бутылке и сохранить