Будь что будет - Жан-Мишель Генассия

лицея, иногда в одно и то же время, Вот и отлично, это собьет с них гонор. И приглашали пить горячий шоколад в венскую кондитерскую рядом с медицинским факультетом. Ей нравился Филипп с его кудрявой шевелюрой, красивыми карими глазами и ямочками на щеках, ему всегда было что рассказать, он мог с равным воодушевлением говорить об электромагнитном излучении, последнем фильме Карне или о полемике вокруг плана Маршалла, Нам нужна эта помощь, если мы ее не получим, то никогда не встанем на ноги. Однако через несколько минут Арлена отключалась, снова думала о Даниэле, пока Филипп не возвращал ее на землю, Эй, Арлена, ты меня слушаешь?

Майским воскресеньем Арлена спросила у Ирен, нельзя ли снова устроиться в столовую на летних каникулах, она бы заработала карманные деньги на весь год, да и матери помогла бы. Казалось, просьба застала Ирен врасплох, Да, наверное, спрошу шефа. Но шли недели, а ответа все не было. В воскресенье, Я его не видела. В следующее, Он так занят, что я не смогла с ним поговорить, или Мы в разных павильонах, и у меня не было времени. Или вообще ничего. Время поджимало, и Арлена решила, что матери совсем не до нее, так что придется подыскать работу на лето самой. На самом же деле Ирен не знала, как быть, – она считала, что Арлене не стоит показываться на студиях, но в то же время переживала за дочь, а потому просто выжидала, ну или подумывала сходить посоветоваться с мадам Надией. В середине июня Арлене сообщили, что ее приняли в класс высшей математики, но мать совсем пропала из-за масштабных забастовок, парализовавших всю страну, – протестовали против нехватки продовольствия и плана Маршалла, который продаст Францию американцам, бурные демонстрации перерастали в беспорядки, из-за саботажа поезда сходили с рельсов, сообщалось о десятках погибших, для поддержания порядка мобилизовали армию, общественный транспорт не ходил, и Ирен пришлось оставаться в Булони, чтобы работать. Тогда Арлена набралась смелости и сама позвонила месье Бернару, хозяину столовой, – тот был искренне изумлен, Конечно, для тебя есть место, в этой неразберихе не найти работников, я говорил твоей матери, она сказала: «Да-да, я жду ее ответа». А как ты будешь ездить, если метро не ходит?

– Не знаю, забастовка ведь не навсегда, и некоторые автобусы ходят, а нет, так я приеду на велосипеде.

Воскресенье – священный день отдыха. Ирен наконец-то могла отдышаться, поспать подольше, хотя и делила спальню с Вивиан с тех пор, как та переехала. Что касается Вивиан, новости о ее доме не обнадеживали – поврежден фундамент, нужно все снести и отстроить заново, на это уйдут годы. Она подала заявку на получение дешевого жилья, – к счастью, у нее был приоритет. На те несколько часов, когда семья наконец собиралась вместе, действовало правило: девочки делают все, а мать – ничего, Иначе зачем рожать дочек? Вивиан творила чудеса, стряпая из того, что добыла Одетта, Франсуаза и Жаклин наводили порядок, а после полудня они вшестером гуляли по набережным Марны и заходили к Феликсу повидать друзей. Ирен больше не танцевала, она оставалась в стороне, слушая Сильвио, который играл танцевальные мелодии, несмотря на годы. О чем или о ком она думала? Вспоминала Жоржа? Удалось ли ей пережить горе или она верила, что он жив и рано или поздно объявится? Ирен никогда об этом не говорила, и никто не задавал ей вопросов, но однажды они стали проходить мимо Феликса, не задерживаясь.

Однако в это воскресенье Арлена нарушила традицию – зашла в спальню матери, когда та еще отдыхала в полутьме, раздвинула шторы, присела на кровать, Почему ты не сказала мне про столовую? Ирен села в постели, помолчала, Я не хотела говорить, сейчас трудно туда добираться. Ты можешь подыскать что-то в другом месте?

– Но ты-то туда ездишь.

– Это другое дело… я должна зарабатывать.

– Я тоже, и я дала согласие месье Бернару. На четыре месяца. Начинаю первого июля.

Арлена снова стала работать в столовой, но засомневалась, правильно ли поступила: нагрузка больше, чем в том году, она чистит шестьдесят кило картошки утром и шестьдесят после полудня, заправляет ее в картофелерезку, забрасывает во фритюрницу. Хорошо обжаривает. Но месье Бернар поручил ей делать еще и фаршированные яйца, потому что персонала не хватает, а в кино обожают фаршированные яйца. Поэтому она варила вкрутую двести яиц, что не слишком сложно, но потом их надо почистить, разрезать ровно пополам, приготовить майонез, красиво выложить его из кондитерского мешка, и на это уходила уйма времени. В первый вечер после смены месье Бернар поздравил ее, она хорошо справилась, хотя майонез был жидковат, Нужно добавить растительного масла и взбивать его подольше, тогда он станет плотнее.

Арлена сняла фартук, сложила его, положила на раковину, Я больше не могу. Я ухожу. Слишком мало платят. До свидания, месье Бернар.

– Ты хорошо работаешь, ты смелая, я могу поднапрячься и добавить денег, только ради тебя. Будешь получать пять тысяч франков в месяц.

– Я работаю за двоих, весь день на ногах, мне нужно минимум семь тысяч триста в месяц и сорок три франка за час переработки.

После трех минут напряженной торговли месье Бернар поймал Арлену на пороге, Ты пользуешься ситуацией, я не знал, что ты из красных, ладно, иди работать.

– Заметьте, я даже не прошу надбавки за запах, мне пришлось час отмывать руки, от них несет крутыми яйцами, а сама я воняю фритюром.

Арлена вкалывала не покладая рук, отрабатывая зарплату, но совсем не видела Ирен, та не ходила в столовую, поскольку на следующей неделе в спешке запускался новый фильм и ее завалили работой – не хватало костюмерши для примерок и еще одной для подгонки, так что за бутербродами и яблоками для тех, кто не успевал поесть, забегала ее коллега. Однажды вечером Арлена обнаружила, что станция метро «Мост Сен-Клу» закрыта из-за забастовки. Как добраться до Жуанвиля, если нет автобуса? Она не представляла, как пойдет домой пешком, а взять такси в голову не пришло. Арлена вернулась в павильон, надеясь найти временный приют, как делала ее мать, если опаздывала на последний поезд. Зайдя в столовую, Арлена застыла в дверях: Ирен сидела напротив улыбающегося мужчины лет сорока, одетого в рабочий комбинезон, перед ними стояли два подноса с тарелками, он держал ее руку в своей, они болтали. Мужчина взял со стола румяное яблоко, тщательно почистил, сняв кожуру одной ленточкой, помахал ею, как серпантином, Ирен расхохоталась, он разрезал