Ярослав и Анастасия - Олег Игоревич Яковлев

– Силою её, что ли, в монастырь заключить? – Ярослав криво усмехнулся. – Так каков я после этого буду, что обо мне станут говорить?

– Не ты первый, княже, не ты и последний, – тихо пробормотал Марк. – А люди… Что люди? Пошумят, успокоятся. Хуже, что владыка у нас, отец Козьма, может что лихое створить. Вельми тебя не любит. Но Козьму я на себя возьму. Одно скажу, княже: быстро всё содеять надобно, ежели на то решишься.

– Но грех ведь! Ольга не захочет. Нет, нет, не то что-то мы с тобою болтаем. Худо задумали. – Князь закрыл ладонью лицо и потряс головой.

– Иного не дано… А вот тако жить, во вражде – то грех больший, нежели развод. И потом, не ты гневаешь и крики в тереме учиняешь, но супруга твоя. Ей покаяться надобно. А какое для покаянья есть место лучшее, нежели монастырь?!

Говорил молодой священник елейным голосом, отчего на душе у Осмомысла становилось легче. Словно тепло растекалось по его телу. Но всё же он ещё не отваживался на решительный шаг. Столь важное дело надо было тщательно обдумать. Он отпустил Марка и долго молча сидел у печи, глядя на горящие поленья.

Он понимал, что пресвитер был отчасти прав. Но всё равно… Их с Ольгой соединил в Киевской Софии Бог, и выходит, что готов он сейчас идти супротив Божьей воли.

Опять была жаркая молитва перед иконой Богородицы, и не было ответа на страстную слёзную мольбу. Ярослав ждал, не торопил события. И пока не спешил он, теряли терпение и начинали действовать тайные его вороги.

Глава 36

Глеб Зеремеевич явился к Коснятину в дом поздним вечером, в сумерках. Сухо облобызал тётку свою, боярыню Гликерию, чмокнул в щёку двухродную сестру, от трапезы обильной отказался, молвив, что имеет к дяде некое срочное дело.

Когда остались Глеб с Коснятином вдвоём в горнице боярского терема, молодой сын Зеремея, опасливо оглядевшись, с беспокойством прошептал:

– Худые слухи бродят по хоромам княжьим, дядя Коснятин. Проведал откуда-то князь, будто сговор ты имел с Давидом Ростиславичем, когда под Вышгород в помощь покойному Мстиславу полки водил. И что немало сребра тебе Давид заплатил. И что грамотку явил ты подложную, от княжьего имени…

– Откуда, кто сведал?! – злобно рявкнул, брусвянея[177] от ярости, Коснятин. – Лжа то! Кто сие измышляет?! Ну, отвечай!

– Да не кипятись ты тако, дядюшко! Ясно, кто погубить тебя хощет. И не токмо тебя одного. Чагровичи с Настаской своею – вот они, вороги наши. Они и сведали. Всюду у Чагра соглядатаи, всюду людишки расставлены. Муха не пролетит.

– Чагровичи, говоришь?! – Коснятин стиснул руки в кулаки. – Что ж, отольётся им! Да, Глеб, худую ты весть принёс. Спешить нам надобно, опередить Чагра и свору еговую! Тотчас кликнуть велю отца твоего, Вышату да Василия Волка. Да, и Филиппа Молибогича. Обижен боярин, обошёл его князь милостью. Тысяцким галицким кривого Евстафия поставил.

– У меня, дядюшко, ещё одно есть известие. Холопка одна принесла, услыхала от Настаскиных прислужниц, – остановил его Зеремеевич. – В общем, хощет князь Ярослав княгиню Ольгу в монахини постричь. После того как помер в Киеве Глеб Юрьевич, не боится Ярослав, что заступятся за княгиню её братья. Вот и…

– Что ж сразу о том не сказал?! – воскликнул оживившийся вдруг Коснятин. – Надо мне тотчас ко княгине идти! Оповестить её…

– Может, я её оповещу? Ты ежели на княж двор заявишься, лихо тебе створить могут… А меня пустят? – Глеб криво ухмыльнулся.

– Не вздумай без меня толковать со княгинею! Испортишь токмо всё! – гневно прикрикнул на него Коснятин. – Самому мне надобно с ею перемолвиться. Есть у меня одна задумка.

– Какая же, дядя?

– Тебе до поры до времени ведать то не к чему! – резко осадил не в меру любопытствующего племянника Серославич. – А бояр созову. Нынче же. Сожидать нам более нечего!

– Прости, дядя! – Глеб неожиданно зарделся. – Тут… Слыхал я… Князь на сей седьмице в Теребовлю отъезжает. Дела тамо у его какие-то. Собор, что ли, возводить замыслил. Вот бы… Ко княгине я тя сопроводить бы мог…

– Вижу, ты не дурак! – похвалил молодого человека боярин. – Всё выведал, чертяка!

Он неожиданно громко рассмеялся.

– Ну что ж. Будь по-твоему. – Заключил Коснятин. – Недолго, чай, сожидать осталось. Как токмо князь из Галича отъедет, дай мне знак. А я покуда бояр упрежу.

Серославич хитровато подмигнул племяннику и поднялся с лавки, давая понять, что на сегодня разговор их окончен.

Глава 37

Ольга немало удивилась неожиданному появлению Коснятина. Был послеобеденный час, в это время княгиня любила прогуливаться по саду и иногда поднималась на заборол крепостной стены Галича. Отсюда, сверху открывался дивный вид на окрестные леса и поля. Шла она, как обычно, по широкой площадке, окаймлённой зубцами стены, когда вдруг возник перед ней Серославич, в простой мятелии серого сукна, в шапке низкой, какие носят, может, богатые купцы, но никак не ближние бояре. За ним следом поспешал запыхавшийся, возбуждённый Глеб. Оба они отвесили Ольге поклоны, после чего Коснятин, озираясь по сторонам, тихо проговорил:

– Потолковать есть о чём, матушка-княгиня. Уж не обессудь, что здесь прямо. В хоромах твоих много ушей лишних…

Княгиня сообразила отослать в терем двух сопровождающих её холопок и вопросительно уставилась на боярина.

– Ну, слушаю тебя, – нетерпеливо потребовала она. – Говори же!

– Тут в двух словах не скажешь. Ведомо мне стало, что хощет князь Ярослав бросить тебя, полюбовницу же свою Настаску княгинею Галицкою содеять.

– Не посмеет он! Побоится братьев моих! Давно б створил, коли б мог! – резко ответила Ольга.

– Прости, княгиня, не хотел соль на свежую рану сыпать. Да токмо… Смерть брата твоего Глеба руки Ярославу развязала. Не боится он никого более. Видит, что грызутся меж собой родичи твои за стол киевский. Ростиславичи со Владимиром Мачешичем всё никак волости не поделят. И каждый из них перед сильным галицким князем заискивает.

– Зачем о том глаголешь, боярин?! Без твоих слов то ведомо. Жду от тебя совета доброго! – Княгиня гордо вскинула вверх голову.

– Ить сына твово наследства князь лишит, – осторожно продолжил плести свою сеть Коснятин.

– О том догадываюсь, – усмехнулась Ольга. – Не дура! Ты дело глаголь! – потребовала она жёстко.

– Надо мною такожде тучи сгущаются, – заметил, понизив голос, Серославич.

Княгиня не выдержала и расхохоталась.

– И о том ведаю.

– Совета ждёшь? – Обиженный её смехом, Коснятин зло скрипнул зубами. – Так вот тебе мой совет: бежать немедля нам с тобою и со княжичем Владимиром надобно из Галича!