Уцелевшая. Она не пала духом, когда война забрала всё - Адива Гефен

головы, полной грудью вдыхать свежий воздух и не прятаться. Люди вокруг меня все еще были потрясены. Никто из нас не осмеливался смеяться или плакать. И мы не задавали никаких вопросов. Мы учились на собственном опыте и ждали, что они с нами сделают. Конечно, мы волновались. Русские солдаты были с нами очень любезны, делились конфетами и свежим хлебом. Они пытались успокоить нас, но мы все хотели убедиться, что это не какая-то новая уловка. Время от времени я касалась лица Ирены, целовала ее пальцы и проверяла, действительно ли это правда».

– Это дорога в Люблин, – прошептал Шурке один из выживших, сидевший рядом с ней. – Интересно, зачем они нас туда везут.

Шурка никогда раньше не была в Люблине, но много раз слышала о нем от своего отца и от Авраама. Она знала, что в Люблине проживает большая еврейская община. Интересно, подумала она, сколько там сейчас евреев.

Грузовики остановились возле здания муниципалитета, и пассажирам было приказано выйти.

У входа их ждали накрытые столы, а польские женщины, улыбаясь, подавали им горячий суп и свежий хлеб. Ирена отпустила руку Шурки и побежала вперед к одному из столов. Женщина в белом фартуке велела ей не подходить ближе.

Ирена протянула руку и повернулась к Шурке:

– Понюхай, мама… суп в тарелках! И с ложками!

Они уселись в углу, крепко держа свои миски с супом. Между ними прошел солдат и раздал всем чистые одеяла, полотенца и по куску белого мыла. Освобождение было реальным. Не сон и не обморок, а надежда. Ночь они провели в школе, которая была переоборудована для размещения беженцев.

Утром все отправились в еврейский общинный центр.

– Война еще не закончилась, – объяснили руководители общины. – На западе все еще идут бои. Наших братьев в концлагерях по-прежнему отправляют на смерть. Вам повезло, что вас освободили.

Люблин стал центром для евреев, которые скрывались в лесах, еврейских партизан и беженцев, которые прятались в городах или деревнях, всех тех, кто был освобожден из концентрационных лагерей. Среди последних было много выходцев из стран Западной Европы, которые рассматривали Люблин как пункт пребывания на то время, пока они не смогут вернуться в свои дома. К ним добавились евреи, служившие в Красной Армии или Войске Польском. Они обратились в местный совет, чтобы зарегистрироваться на случай, если кто-то будет искать их, и чтобы самим просмотреть существующие списки в надежде найти своих родных и знакомых. Первоочередными задачами совета были социальное обеспечение, питание, одежда, жилье, а также медицинская и юридическая помощь.

25

Шурка и Ирена пробыли в Люблине два дня. Они гуляли по городу, общались с другими выжившими и узнавали о местонахождении остальных людей. Они пытались выяснить, не видел ли кто-нибудь Йорека или Руску, которых они потеряли из виду, когда русские перевезли их в Люблин.

На третий день они присоединились к группе евреев, возвращавшихся поездом в Парчев.

– Почему в Парчев? – спросила Ирена у Шурки.

– Я почти уверена, что Руска там.

– Почему?

– Я видела ее имя в списках.

– Что мы там будем делать? Пойдем искать наш дом в деревне, мама?

– Мы не можем. Мы должны держаться вместе. Мне сказали, что многие выжившие едут в Парчев и создают новое сообщество. Нехорошо оставаться одним, особенно сейчас.

Но Сатана еще не отпустил евреев.

После войны Парчев был среди немногих местечек (городов и деревень с еврейским населением), где была предпринята попытка восстановить еврейскую общину; в начале 1946 года в городе проживало около двухсот евреев.

Они верили, что это будет золотой век еврейской общины.

Но в феврале того же года местные партизаны-антикоммунисты захватили город и устроили погромы; трое евреев были убиты, большинство домов разрушены. После этих событий практически все евреи покинули город навсегда.

На железнодорожной станции рядом с городом ждала подвода, которая должна была отвезти их в еврейский квартал, расположенный примерно в двух-трех километрах от станции. На место назначения они прибыли только вечером.

– Здесь мы можем найти друзей и родственников и нам будет не так одиноко, – объяснила Шурка Ирене.

Она знала, где искать. Она искала дом своих родственников, который помнила по фотографии, которую ей когда-то показывала Тайба. Когда-то это был двухэтажный каменный дом с пятью ступенями спереди и каменной фигурой льва справа.

«Видишь? – вспомнила она слова Тайбы, которая показывала ей дом на фотографии. – Здесь живет моя сестра и ее муж. Когда-нибудь мы все поедем к ним в гости в Парчев».

Когда они сошли с подводы, их встретило суровое зрелище.

Большинство деревянных домов еврейского квартала были сожжены. Деревья во дворах стояли голые и покрытые копотью от взрывов.

– Где, мама? – спросила Ирена, и Шурка объяснила ей, что она знает, что Руска покинула лес раньше них и живет в родительском доме. – Я видела списки в Люблине. Руска и дядя Йорек здесь.

– Дядя Йорек? – Лицо Ирены просияло.

– Теперь он как член нашей семьи, – рассмеялась Шурка.

Ирена посмотрела на мать, ее глаза сияли от счастья. Она не слышала этого смеха уже много лет.

– И у нас здесь есть дом? – удивилась она.

– Пока мы этого не знаем. Это дом моего дяди. Я знаю, как он выглядит… это точно он. И еще я уверена, что наша Руска здесь.

– Как же мы найдем этот дом?

– Моя мама всегда говорила, что это недалеко от большой синагоги в Парчеве. Ищи скульптуру льва.

– А если мы его не найдем?

– У тебя хорошие глаза, ты должна помочь мне найти большой каменный дом с железными воротами, яблоневым деревом и львом у входа. Ты не сможешь его пропустить.

Они бродили несколько часов, но не нашли каменного дома.

– Мама, ты что-то путаешь, – засмеялась Ирена. – Здесь только деревянные дома.

– Подожди, вот увидишь, – погладила ее по голове Шурка. – Я хорошо помню по фотографии: лестница и два льва, по одному с каждой стороны… так мы найдем дом.

По пути им приходилось перешагивать через множество упавших балок, сломанную мебель, груды камней, которые когда-то были стенами домов.

Они бродили по улицам, на которых и вовсе не было домов, и где остались одни старые хижины, пока Ирена не закричала:

– Мама, смотри, вон там каменный дом и металлические ворота… но львов нет!

Это был дом, который она помнила. Это тот, именно тот дом, который она искала и куда она так хотела попасть.

– Вот видишь! – рассмеялась Шурка. – Я хорошо помню, что мама