Король - Бен Кейн

Процессия прошествовала к передней части храма. Фиц-Алдельм очень коротко кивнул – священнику, надо полагать, – затем снова повернулся к алтарю.

Началась обедня. Священник, подобно многим своим сотоварищам, явно наслаждался звуками собственного голоса. Он выражался цветисто, смаковал слова, часто прерывался, чтобы усилить впечатление. При короткой службе это было бы терпимо, но кюре принялся за проповедь с пылом, и я стал подозревать, что нам придется задержаться.

Фиц-Алдельм находился на виду, его затылок сразу бросался в глаза, поэтому я позволил себе обвести взглядом окрестности. Не один я слушал святого отца без должного внимания. Рис дремал стоя – такая привычка вырабатывается у тех, кто нес ночной дозор несметное число раз. Юнец поблизости от меня сосредоточенно выковыривал содержимое ноздрей грязным указательным пальцем. Прямо за ним стоял мужчина, без конца чесавший в паху. Вши, решил я.

Наконец проповедь завершилась. Последовали «Символ веры» и приношение Святых Даров. Я обменялся с Рисом поцелуем мира, ухитрившись ускользнуть от карги со стулом, явно нацелившейся на меня. Раздосадованная, она облобызала толстяка, которого это совсем не порадовало. Я на его месте испытывал бы то же самое.

К причастию мы с Рисом не пошли. На нас устремились взгляды, в которых любопытство смешивалось с осуждением, но мне было все равно. Мое ожидание закончилось: вот-вот Фиц-Алдельм окажется в моей власти.

Наконец последние прихожане причастились и разбрелись по местам. Я наблюдал за врагом. Казалось, тот ощутил мой взгляд, так как повернулся и посмотрел в мою сторону. Несмотря на множество народа, я хорошо видел Фиц-Алдельма, его никто не загораживал. Я торопливо опустил глаза и шепотом велел Рису поступить так же.

Я не отваживался сделать то, чего хотел больше всего на свете, – еще раз посмотреть на Фиц-Алдельма.

Священник затянул последние молитвы: о матери-церкви, о короле и его скорейшем освобождении, о графе Роберте и об успешной обороне города от французов. Потом помянул всех епископов и других священников. Он все гундосил и гундосил.

– Идем, – шепнул я Рису. – Надо подобраться поближе.

Мы стали прокладывать извилистую тропу через паству, снова привлекая к себе внимание верующих. Но я держался вежливо, рассыпая улыбки, извинения, слова благодарности, и нам никто не перечил. Я рассчитал все превосходно и оказался шагах в десяти за спиной у Фиц-Алдельма как раз тогда, когда зазвучали «Отче наш» и «Богородице Дево, радуйся». Все встали на колени. Когда люди передо мной согнулись в поклоне, я сделал то же самое, чуть медленнее, и заметил, что Жан стоит совсем рядом с моим врагом. Мальчишка увидел меня и улыбнулся.

– Готов?

Я покосился на Риса.

– Ага.

Священник перешел к благословлениям, что означало конец обедни.

Я собрал плащ за ножнами в складку, чтобы иметь возможность выхватить меч в любой миг. Опуская руку на эфес, я заметил, как смотрит на меня один маленький мальчик. Глаза у него были круглыми, как плошки: он знал, что означает это прикосновение к рукояти. Сердце мое лихорадочно стучало. Я бросил ребенку широкую улыбку, надеясь его успокоить, и приложил палец к губам.

Кюре закончил благословлять паству.

– Мама, – проговорил малыш громко. Женщина повернула голову.

– Взгляд вниз, – быстро шепнул я Рису. Я прикрыл рукоятку меча предплечьем и уставился в пол, молясь, чтобы Фиц-Алдельм не всполошился.

– С миром изыдем, – провозгласил священник.

– Сэр!

Это был голос Жана. Тревожный, настойчивый. Я распрямился, выхватывая меч.

– Я же говорил! – с торжеством завопил тот самый зоркий малец, обращаясь к перепуганной матери.

К моей досаде, Фиц-Алдельм поспешно зашагал к задней стене церкви. В надежде, что он идет к ризнице, на встречу со священником, я бросился за ним. Я шел быстро, ступая легко, как вор, старающийся проскользнуть мимо сторожевой собаки. Рис был рядом, держа клинок опущенным и прижатым к боку.

От двери нас отделяло двадцать шагов, от Фиц-Алдельма – намного меньше. И все же, при нашем преимуществе в скорости, мы вполне могли бы его перехватить. Если бы он не обернулся через плечо. Наше присутствие здесь, в выбранном им укромном месте для встреч, сказало ему все. Лицо его перекосилось от ярости, и он побежал.

– Ты и твой друг, присмотрите за священником! – рявкнул я, обращаясь к Жану. – Не выпускайте его никуда!

Фиц-Алдельм промчался через дверной проем.

Я достиг порога мгновением позже, чудом избежав столкновения с дверью, которую Фиц-Алдельм резко закрыл за собой. Он налег на нее, пытаясь задвинуть засов. Угадав его намерения, я со всей силы навалился на дверь плечом. Рис пришел на подмогу, и вместе мы отжали ее на пару дюймов. Последовала короткая борьба, затем Фиц-Алдельм сдался. Дверь стремительно распахнулась, и мы едва не потеряли равновесие. В темноте ризницы по каменным плитам стучали шаги.

Мы ринулись в погоню, словно псы из преисподней.

Убегая, Фиц-Алдельм опрокинул тяжелый чугунный подсвечник, украшенный узором. Следуя за ним по пятам, я успел увернуться. Рису, не видевшему ничего за моей спиной, повезло меньше. Споткнувшись, он упал и разразился проклятиями.

Я прыгнул, почти настигнув Фиц-Алдельма, и одной рукой ухватил его за тунику. Мне не составляло труда воткнуть ему меч в спину – бесенок в голове так и нашептывал: «Сделай это», – но сначала следовало его допросить.

– Стой! – приказал я.

Он и ухом не повел, только дернулся сильнее. Туника разорвалась. В моих руках остался клок материи, а Фиц-Алдельм с удвоенной скоростью ринулся вперед.

Если бы вы спросили до этого мгновения, кто из нас окажется первым в гонке, я поставил бы все свое состояние на себя. Но я ошибся.

Во многих смыслах.

Без всякого предупреждения Фиц-Алдельм свернул налево, в альков. Я проскочил мимо, остановился, развернулся.

Бум! Я безошибочно узнал звук захлопываемой двери. Нырнув в альков, я уперся в обитую железом дверцу как раз в тот миг, когда с обратной стороны донесся лязг задвигаемого засова. Я навалился на дверь, но был вознагражден лишь болью от впечатавшихся в плоть заклепок. Не обращая внимания, я бился снова и снова. Дверь не поддалась ни на йоту. Отдуваясь, я припал к ней ухом и различил отзвук стремительно удалявшихся шагов.

– Где он?

Это подоспел прихрамывавший Рис. Я ударил кулаком по створке.

– С другой стороны.

– Хитрый ублюдок!

– В этом весь он! – бросил я в сердцах.

– Куда ведет проход?

– Полагаю, в подземный ход, через который он выберется за стены.

– Нужен топор!

Рис заметался по ризнице, наполняя ее отборными ругательствами.

– Даже