Дассария - Абай Тынибеков

растительность, при этом тускло поблёскивая звёздными отсветами, то усиленно журча у появлявшихся на её пути огромных, полностью покрытых мхом, валунов. Как трудно ни приходилось идти ему и его людям в такой кромешной темноте, другой дороги у него не было, и только тихое течение реки было для него единственным ориентиром. Он догадывался о том, что противник берёт воду из этой реки, поит в ней своих лошадей и уже находится где-то рядом, но пока не мог разобраться, насколько близко удалось подойти к его охране. Лёгкий свежий ветерок изредка пробегал над землёй, шумно шелестя листвой, пугая скакунов, мешая и без того напряжённому слуху сотника, что заставляло его останавливаться и подолгу прислушиваться к лесным звукам в попытке уловить в них малейшие перемены. Вероятность столкновения с вражьим дозором возрастала с каждым шагом и не сулила ничего хорошего, так как он находился слишком далеко от расположения своих войск. Чутко впитывая каждый шорох, доносившийся до него, он продвигался медленно и осторожно, оглядываясь на идущих следом воинов, чьих лиц при всём желании не мог увидеть. Напряжение заметно нарастало. Он уже чувствовал всем нутром, что продвигается в непосредственной близости от вражьего стана, но ни единого отголоска, хоть как-то отдалённо напоминающего о присутствии большого скопления людей, до него по-прежнему не доносилось.

Остановившись при очередном ветреном порыве и приложив руку к уху, он повёл головой из стороны в сторону и вдруг услышал то, что так долго и терпеливо ждал. Слева от него, куда поворачивала и убегала река, словно потревоженное кем-то пчелиное семейство, гудело воинство аланов. Сомнений не было. Их лагерь располагался в небольшом отдалении. Тронув коня, Лача двинулся вдоль берега и, только после того как наткнулся на отвесный склон каменистого взгорка, понял, почему до сих пор не сумел заметить огней от кострищ, без которых не могли обходиться люди. Невысокая гора мешала увидеть стан. Теперь же он отчётливо созерцал его. Лагерь не спал. Всюду сновали люди. Мелькало множество факелов. В их тусклом свечении сворачивались шатры.

– Что они делают? – шёпотом удивлённо спросил сотника подступивший к нему десятник.

– Сам не могу понять. Кажется, снимаются с места, – внимательно следя за происходящим, также шёпотом ответил тот.

– Я осмотрю округу. Что-то не верится мне, что здесь нет их дозоров, – десятник бесшумно отвёл коня.

Лача спешился и стал взбираться на гору. Добравшись до плоской вершины, он замер, не высовывая голову, прислушался, затем осторожно подтянулся и осмотрел её. На площадке никого не было. Пригнувшись и пробежав до её южного края, он прилёг и только после этого взглянул на стан. То, что предстало его взору с высоты, было воистину поразительным. Аланы действительно уже почти свернули свой лагерь, но, вопреки тревожной догадке, направлялись не в сторону равнины, а ровными рядами под факелами удалялись на запад – туда, откуда пришли. Лача не верил своим глазам. Всё увиденное было весьма неожиданным.

– Они уходят! Этого не может быть! Выходит так, что мы победили их! – радостно шептал он пересохшими губами.

Вскоре рядом с ним находилась вся его сотня. Они уже больше не таились и стояли в полный рост, наслаждаясь столь желанным и приятным зрелищем. Когда вдали у горизонта посветлел небосвод, последние отряды аланов исчезли из виду, и только догоравшие костры да вытоптанная всюду трава напоминали об их недавнем присутствии в этом месте.

– Я с полусотней осмотрю их лагерь, а ты с остальными пройди за ними. Мало ли что может случиться. Только далеко не ходи. Жду тебя на окраине равнины, – повелел Лача десятнику и первым стал спускаться вниз.

* * *

Сахрибий выстроил свои войска для решающего сражения. Долина, раскинувшаяся перед ним всей необъятной широтой, уже стала плавно наливаться предутренним небесным светом, прямо на его глазах оживая каждым лепестком, каждой травинкой и стебельком, заигравшими разноцветьем, засиявшими переливами искорок, источаемых прозрачными капельками росинок, сплошь усеявшими их своими россыпями. Лесные чащи стали наполняться хотя ещё и робким, но разноголосым птичьим пением. Ничто не напоминало о прошедшей накануне жестокой битве и не предвещало плохого. Всё продолжало жить, радуясь зарождавшемуся новому дню. И только грозная армия саков, топча тысячами копыт своих преданных боевых скакунов прелестный и свежий земной покров, пугая грохотом пробуждающуюся дикую живность, замерла в ожидании велений своего царя, не обращая никакого внимания на удивительные проявления природы, полностью сосредотачиваясь на командах военачальников и настраиваясь на предстоящую кровавую схватку.

«Надо же! Словно и нет войны. Выходит так, что никому на этой земле, кроме людей, она не нужна!» – вдыхая чистый прохладный воздух и оглядывая просторы, впервые подумал Сахрибий.

Он повёл задумчивым взором по равнине и вдруг в самом её центре увидел скачущих в их сторону всадников. Они летели во весь опор, размахивая руками и что-то выкрикивая. Скибор во главе двух сотен тут же ринулся им навстречу. Перехватив этих людей на довольно большом отдалении, лишь какое-то мгновение постояв с ними, он развернулся и, нахлёстывая скакуна, в сопровождении одного из воинов помчался обратно, значительно опережая оставленные за спиной обе свои сотни, также заспешившие за ним.

– Правитель, все войска аланов ушли. Они почему-то отступили, – подлетев к Сахрибию, на одном дыхании доложил сотник.

Сияя в улыбке, утирая пот с лица, он добавил:

– Правитель, а это сотник Лача, начальник нашего дозорного отряда. Он всё видел своими глазами и даже проследовал за ними.

– Да, правитель, это правда. Аланы в минувшую полночь снялись с места и к рассвету все до последнего воина покинули лагерь, – спрыгнув с коня, сотник опустился на колено, склонив голову.

– Встань, доблестный тысячник Лача. Повтори всё, что ты сказал, ещё раз. Да так, чтобы все это слышали. Будь же, как есть, первым вестником победы, – ещё не до конца веря всему сказанному, но уже дрогнув переполненным радостной новостью сердцем, повелел Сахрибий.

Сотник продолжал коленопреклонно стоять.

– Нет, Лача, не сомневайся, ты не ослышался. Скорее же поднимайся. Ты отныне уже не сотник. Ты тысячник, – улыбаясь, отчётливо выделяя каждое своё слово, вновь произнёс Сахрибий.

Лача вскочил, выхватил меч, вытянул руки к небу и что есть сил стал громко выкрикивать:

– Победа! А-а-а! Победа!

Он, пританцовывая, завертелся на месте, задрав голову, потрясая руками и продолжая кричать:

– Мы победили! А-а-а! Победа!

В одно мгновение вся округа вдруг содрогнулась от тысячеголосого рёва ликующих саков. Дружно загрохотали барабаны. По равнине брызнули первые золотистые лучи восходящего светила.

* * *

Асун отступал.

Пройдя пять дней по уже знакомой дороге, он остановился.

Возвращаться в родные края в