Дассария - Абай Тынибеков

От сказанного десятником Чардад воспрял душой. Первая задача, преследуемой и его царём, и им самим со всеми его людьми в этом походе, была выполнена. Он дошёл вовремя. Теперь же ему предстояло свершить самое главное, то, ради чего он и был направлен сюда Дассарией, – оказать всемерную помощь родственному народу в борьбе с коварным и очень сильным врагом. Следовало ускорить ход.

Выделенный десятником для сопровождения массагетов воин, который должен был показать им наиболее приемлемую короткую дорогу, продвигался во главе их отрядов, то ускоряясь, то останавливаясь и нетерпеливо дожидаясь подхода передовых частей, то вновь отдаляясь от них, при этом иногда терялся из виду среди густых лесных зарослей. Его поведение воспринималось всеми с пониманием. Каждый из воинов уже знал, что очень скоро столкнётся с противником, и внутренне готовился к сражению, настраиваясь на предстоящее кровавое противостояние, возможно, уже последнее в его жизни, и становился как никогда собранным, немногословным, внимательным и сосредоточенным.

Природа в этих краях была своеобразной и удивительной и разительно отличалась от той, что царила на родной земле массагетов. Ни Чардад, ни его воины здесь никогда не бывали, и теперь, продвигаясь колоннами по узким пролескам, петлявшим среди скал и озёр, вдыхали воздух, насыщенный запахом хвои и смолы, и не переставали восхищённо и в то же время настороженно оглядываться по сторонам, дивясь увиденному, поражаясь тому, что, оказывается, есть на земле благодатные места, где обилие лесов, пастбищ, дикой живности и пресной воды в озёрах и родниках превосходит всякое воображение.

На узком песчаном берегу одного большого озера, охваченного плотными рядами высоких могучих раскидистых деревьев с маслянистой коричневато-золотистой корой и разлапистыми ярко-зелёными кронами, над которыми возвышалась окольцовывавшая гряда островерхих скал, чьи пепельные вершины изредка исчезали в густых клочках медленно плывущих облаков, Чардад остановил скакуна, пропуская мимо себя войска и внимательно вглядываясь в лица воинов, чтобы в очередной раз убедиться в их непоколебимом спокойствии и надлежащем расположении духа. Лишь сейчас он заметил, что они, не отрывая глаз, смотрят туда, где тихо плещется вода. Чардад вздыбил коня и развернулся в ту же сторону, окинув взором всю синевато-дымчатую гладь. Это было воистину потрясающее зрелище! Вдали, чуть ближе к этому берегу, нежели к остальным, разорвав своей громадой зеркальную поверхность озера, искрясь в ярких солнечных лучах своими влажными выступами, взметнулась одинокая скала. Всмотревшись в неё, он уловил нечто странное, но очень знакомое в её форме и тут же прикрыл глаза, стараясь удержать видение, появившееся при первом созерцании. То, что предстало перед его внутренним взором, смутно наплывало откуда-то издали, постепенно обретая образ, и наконец отчётливо проявилось. Чардад был поражён. Он открыл глаза и вновь взглянул на скалу. Теперь он уже не видел в ней мёртвое каменное изваяние. Перед ним возвышался исполинский воин. Сакский воин. Воин, склонивший голову то ли в почтительном приветствии, то ли в смиренном ожидании. Жгучая трепетная волна прокатилась по душе Чардада, яркой вспышкой озарив сознание. Это был знак. Знак, посылаемый духом предков. Знак, предвещающий нечто очень значимое для саков.

* * *

На рассвете царь Шангал выстроил армию для нового и, возможно, решающего сражения с Асуном. Из-за сильного утреннего тумана, застлавшего всю долину, войска аланов не были видны с этой окраины, но в том, что они скоро появятся, сомнений не было.

Прошла ночь, полная тревог, оставив в душе властителя горький осадок разочарования от несбывшейся последней надежды, связанной с ожиданием помощи от братских массагетов, к кому он неоднократно направлял гонцов, но от кого до сих пор её не было. Вооружённых простолюдинов, что были собраны по его велению отовсюду, он не решился вводить в войну, так как понимал, что они особой силы не представляют, а потерять в предстоящем сражении почти всё взрослое мужское население, из которого состояло и их воинство, для него означало погубить весь свой народ. Имея под рукой крепкую и боеспособную армию, хотя и уступавшую по своей численности противнику, он обладал шансом пусть не на победу, но на возможность спасения всех женщин и детей, а стало быть, на продление рода исседонов. На его месте позволить себе поступить как-то иначе не смог бы никто и ни при каких обстоятельствах.

Ещё в полночь он направил вестового к оставленному в ставке вождю, дабы тот начал вывод всех находящихся там людей в южную труднодоступную местность с многочисленными горами, озёрами и густыми лесами, туда, где для длительной обороны заранее были подготовлены лагеря и где ещё можно было попытаться уберечь их от истребления сарматами. Теперь предстояло выиграть как можно больше времени, ввязаться в изматывающее сражение, постараться задержать врага и тем самым отвести от сородичей страшный удар, давая им возможность отойти и выжить. Такое решение, как он считал, было единственно верным в сложившейся ситуации, в том тяжёлом положении, в каком он оказался. Действия, предпринятые им, были последними из всего, что он мог сделать для своих племён. Другого выхода не оставалось. Отступление войск вместе с мирянами было делом немыслимым, так как ничего хорошего оно не сулило и означало только лишь непродолжительную отсрочку перед неминуемым столкновением с врагом, пришедшим в такую даль, обозлённым поражением от аримаспов и преследующим только одну цель – любой ценой завоевать его народ и его земли. Шангал понимал, что именно по этой причине не следовало тешить себя мыслями об ином, менее кровопролитном исходе во встрече с Асуном.

* * *

К полуночи, оставив вдали за спиной по правую руку ставку царя Шангала, сотни Чардада выбрались из лесных дебрей и сразу устремились вперёд, быстро преодолевая небольшие поляны, влетая в перелески, разделявшие их подобно ограждениям, а с рассветом приблизились к лагерю исседонов, уже опустевшему к этому времени. Зловещие звуки сражения разносились по всей округе, доносясь и до их слуха весьма отчётливо. Быстро описав полукруг, Чардад подступил слева к лесному массиву, окаймляющему всю равнину, на которой уже сошлись в битве две огромные армии. Дождавшись подхода всех своих войск, он указал полководцам мечом в обе стороны от себя и тут же ринулся в глубь зарослей. Они вошли тремя потоками.

* * *

Шангал, ударивший по врагу первым, не сумел опрокинуть его тяжёлую кавалерию, расположенную в самом центре, и отступил, намереваясь издали сокрушить её ряды своими лучниками. Он ещё не успел завершить начатый манёвр, как сам был атакован двумя лёгкими конницами противника, выскочившими одновременно с боков. Они осыпали его стрелами и стали обтекать с флангов. Одновременно на него